Я грохнула «темницу» с мопсом прямо на стол, возле блюда с пирожными. Хучик скосил глаза, увидал, что находится в непосредственной близости от восхитительных корзиночек с белковым кремом, и завыл в голос.
Минут десять мы пытались его вытащить. Сначала дергали в разные стороны дверцу, но полный зад собачки не давал свободы для маневра. Затем Кеша сказал:
– Надо перекусить проволоку, – и ушел в гараж.
Пока сын отыскивал нужные инструменты, Маня взяла чайную ложечку, зачерпнула крем и стала угощать пленника. Хуч прекратил рыдать, высунул в отверстие между прутьями длинный язык и начал слизывать взбитую массу.
– Дай-ка я ему курятинки предложу, – сказал Тузик и просунул в другую дырку кусок обжаренной грудки.
Хуч мигом проглотил и эту подачку. Я отметила, что он прекратил трястись и выть. Скорей всего создавшееся положение даже начало ему нравиться. Оно, конечно, не слишком комфортно сидеть в жестких путах, зато какое меню!
Появился Кеша с красным чемоданчиком. Целых полчаса он пытался и так и эдак разломать ловушку, но никакого успеха не достиг.
– Дай сюда, – велел наконец Севка, – я хоть и «голубой», но посильней тебя буду!
Еще минут пятнадцать над железками трудился Лазарев, но ловушка стояла насмерть. В конце концов Севка отшвырнул инструменты.
– Интересно, где ваш садовник добыл эту проволоку? Похоже, ею скрепляют части космических кораблей!
– Знаю! – завопила Маня.
Все повернули к ней головы.
– Надо нагреть клетку как следует! От огня она станет гибкой и…
– Молчи уж лучше, ветеринар, – хмыкнул Севка, – хочешь получить шашлык из мопсятины? Боюсь, Хучу не слишком понравится процесс поджаривания живьем, Жанна д`Арк по-ложкински!
Мы молча уставились на клетку. Тузик машинально засунул в пасть Хучу очередной кусок птички и оповестил:
– Курица закончилась.
– Может, Сыромятникова позвать? – тихо предложила Зайка.
– Уже бегу, – завопила Маруська и мигом исчезла.
Наш сосед банкир Сыромятников – человек чудовищной силы. Уж не знаю, чем он занимался до того, как стал выдающимся финансистом, но внешне выглядит ужасающе. Надежда нашей олимпийской сборной, подавшийся в недобрый час в политику борец Карелин просто ребенок по сравнению с Иваном Александровичем. Костюм сосед носит 72-го размера, а ботинки его можно запросто использовать при кораблекрушениях вместо шлюпок.
– Уж извините, – прогудел Сыромятников, вдвигаясь в столовую, – прямо в пижаме явился, Маня переодеться не дала…
Потом он увидел Хучика и воскликнул:
– Вот ексель-моксель, бедняга!
Ручищами, похожими на огромные свиные окорока, он ухватил какой-то инструмент, приналег… И ничего не вышло.
– Не беда, – вздохнул Сыромятников, – ну-ка дайте вон те «крокодильчики»…
Кеша с готовностью протянул требуемое. Послышался резкий звук «клац», и вверх взметнулись два конца.
– Ура! – заорали все.
Иван Александрович перекусывал дальше. «Клац», «клац», «клац»… Дорожка из раскрытых «клеточек» ширилась, потом послышалось резкое «хрясь», это сломались щипцы.
– Не беда, – вновь оптимистично заявил банкир, – всего ничего осталось. Середину-то освободили. Давай, Аркадий, берись с левой стороны, я с правой. Потянем одновременно и разогнем.
Сказано – сделано. Иван Александрович с Кешей приняли исходную позу, уперлись ногами и…
Раздался жуткий звук, это банкир в азарте, крикнув:
– Ио-хо-хо, – дернул изо всех сил ловушку в свою сторону.
Мой двухметровый сын словно пушинка перелетел через обеденный стол. Сыромятников, не ожидавший подобного эффекта, не устоял и опрокинулся на спину, Аркашка свалился прямо на него, подминая под себя верещащего Хуча. Мы кинулись поднимать бедняг. Когда Кеша встал, все увидели, что Хуч наконец-то оказался на свободе. Иван Александрович просто отодрал боковую стенку клетки.
– Ну и сила же у вас в руках! – пробормотал Тузик и осторожно коснулся своими тонкими пальцами бицепса Сыромятникова.
Банкир, продолжавший сидеть на полу, напряг мускул и ответил, показывая на огромный, вздувшийся под тонкой шелковой курточкой шар:
– 63 сантиметра в диаметре, мне предлагали в шоу «Силач мира» выступать. Это что, я могу рубль пальцами сломать.
– Ой, – обрадовалась Манюня и, порывшись в карманах, достала блестящую монетку, – вот, пожалуйста!
Сосед зажал ее между указательным и большим пальцами правой руки, легко свел их вместе и продемонстрировал два куска – все, что осталось от рубля.
– Скажите, пожалуйста, – бормотал Тузик, ощупывая Сыромятникова, – какой мужчина! Ой, а у вас одеколон «Кензо», его последний аромат, в голубом флаконе. Кстати, дизайн омерзительный, а букет ничего, хотя и неоригинальный. Нет, вы определенно приносите счастье! Мой нос ожил!
И Тузик опять прикоснулся к Сыромятникову.
– Прекрати, – взвизгнул Севка, – отвяжись от мужика.
– Ну что ты, дорогой, – протянул Тузик и бросил на Ивана Александровича затуманенный взгляд, – а вы здесь где-то живете?
– В соседнем доме, – ответил ничего не понимающий банкир, – в двух шагах.
– Можно к вам в гости заглянуть?
– Милости прошу, после десяти вечера в любое время.
– О, – протянул Тузик, – я очень, очень люблю ходить к приятелям вечером, это так романтично.
– А ну двигай отсюда, – озверел окончательно Севка и поволок слабо сопротивляющегося Носа наверх, в спальню.
– Какие странные молодые люди, – удивился так ничего и не понявший Сыромятников, – и чего он меня все время трогал?
Кеша спокойно ответил:
– Привычка такая.
– Тузик… – начала было Маня, но, почувствовав пинок, повернулась к Зайке: – А чего ты дерешься? Просто я хотела сказать Ивану Александровичу, что Тузик…
Но тут послышались булькающие звуки. Это бедный Хучик, проглотивший слишком много курятины вперемешку со сладким белковым кремом, опустошал набитый желудок прямо на ковер. Милый семейный вечер завершился на нужной ноте.