В шифровальной комнате было необычно тихо. Аппараты работали уже не так интенсивно, как пять — шесть лет назад, когда в зале невозможно было услышать человеческого голоса, и приходилось, чуть ли, не кричать. Теперь всё по-другому. Государство постепенно сворачивало свою разведывательную деятельность: конфиденциальная информация, секретные данные, анализы развития событий в международном аспекте перестали быть нужными, ибо официально было объявлено на всю страну, что врагов у нас больше нет, и никогда не будет.
― Последние телеграммы, будьте добры, товарищ майор, ― попросил начальник Управления дежурного шифровальщика.
― Пожалуйста, товарищ генерал, ― протянул офицер три листа обычной белой бумаги с соответствующими логотипами и штампами. Поблагодарив дежурного офицера, начальник Управления взял телеграммы и направился к себе в кабинет. Генерал просмотрел первую. Там ничего необычного не было. Из резидентуры докладывали, что всё готово для сворачивания работы и отправки сотрудников аппарата военного атташе на родину. Когда же начальник Управления дошёл до второй, сердце его радостно и вместе с тем тревожно заколотилось. ― Прямо как в молодости, ― подумал генерал.
В телеграмме, которая и заставила Корабелова заволноваться, был напечатан следующий короткий текст: «Благодарю за высланную книгу! Павел». Генерал радостно потёр руки. Короткий текст этой телеграммы много значил для генерала. Только он мог понять истинный смысл послания из пяти слов, которые означали, что группа полковника Павлова благополучно приводнилась в назначенном районе и сейчас находится на начальной стадии спланированной операции.
― Жаль, не могу сообщить Климову эту радостную весть, ― сказал вслух Иван Фёдорович, ― тот уже два дня, как прибыл на место.
Генерал повернулся в кресле и взглянул на большой календарь, висевший прямо на стене за его спиной. Операция начнётся сегодня: или ровно в полночь, или в четыре утра завтрашнего дня по местному времени. Они, то есть Корабелов и полковник Павлов, обговорили на всякий случай два срока начала работы, но самолёты электронной разведке и постановки помех уже давно находились в воздухе и вели постоянное наблюдение за всеми территориями стран, расположенными рядом с южными рубежами нашей страны. Начальник ещё раз позвонил дежурному офицеру.
― Оперативный дежурный по Управлению полковник Стерхов, слушаю Вас, товарищ генерал, ― ответил дежурный сразу же после первого гудка.
― Вот, что Николай Петрович, уточните, пожалуйста, мне воздушную обстановку с нашими самолётами на границе с Китаем, Ираном и Турцией. Всё ли там хорошо и нормально.
― Слушаюсь, товарищ генерал, ― последовал ответ.
Буквально через пять минут раздался звонок оперативного дежурного полковника Стерхова: «Товарищ генерал! Экипажи доложили, что всё в порядке».
― Хорошо, Николай Петрович, ― поблагодарил Корабелов и дал отбой.
Генерал встал, прошёлся по кабинету, чтобы стряхнуть с себя внезапно навалившуюся дремоту. — Надо бы кофейку заварить да подумать о том, как бы незаметно для окружающих меня доброхотов и тайных соглядатаев послать на границу, где намечается выход группы, несколько человек из отряда Павлова, ― начал прикидывать про себя начальник Управления. Перед самым отъездом они с полковником ещё раз подробно обсудили отход группы после выполнения задания и пришли к выводу, что несколько человек из отряда следует привлечь на завершающем этапе операции.
― Я думаю, тебе нужно будет обязательно назначить несколько своих бойцов, хотя бы человек пятнадцать или двадцать в помощь пограничникам. У твоих ребят опыта побольше в таких делах, ― предложил начальник Управления.
Вот тогда они и определили, что двадцать первого августа на границу вылетит группа из двадцати бойцов отряда, которую возглавит подполковник Стэнлер Владислав Эдуардович. Генерал заверил Павлова, что двадцатого числа вручит подполковнику пакет, который тот вскроет непосредственно по прибытию на границу.
На дачу Иван Фёдорович ехать вообще не собирался, хотя и был выходной день. Он прекрасно понимал, что помочь своим офицерам ничем не сможет, но по опыту знал: «Всякое может случиться! Вдруг произойдёт такое, что только его генеральские погоны смогут быстро решить?»
Генерал медленно ходил по кабинету и прихлёбывал из большой кружки чёрный как дёготь кофе. Он бросал изредка взгляд в окно на ночную Москву, крыши домов которой уже начал расцвечивать встававшее из-за горизонта солнце нового дня 19-го августа.
Дренажная труба выходила далеко в озеро, судя по схеме, которую мы досконально изучили в Москве, метров на тридцать. Это было сделано, по-видимому, специально для того, чтобы вода, стекавшая с гор после таяния снегов или после дождя, не смогла бы загрязнить акваторию пляжа.
Мы уже почти достигли того района, где следовало начинать поиски канализационной трубы, как неожиданно над нами что-то громко прогудело. Первым моим желанием было спрятаться из-за опасения быть обнаруженным. Но шум двигателя вскоре стал удаляться и, некоторое время спустя, затих вовсе. Это был аквамотоцикл, на котором охранник дважды в сутки, утром и вечером, делал объезд и осмотр пляжа и его окрестностей. Выждав ещё несколько минут, мы поплыли вдоль берега. Где-то здесь должен был находиться вход в дренажную трубу. Оставалось только найти его.
― Ох, и помучаемся же мы! За столько лет вход мог зарасти тиной, водорослями, замусорен, ― пришла мне в голову вполне естественная мысль. Но дренажную трубу мы нашли неожиданно для самих себя довольно быстро. Несмотря на то, что вход в неё действительно основательно зарос водорослями, тиной и был занесён придонным илом, она находилась в довольно исправном состоянии. Вода в трубе была довольно мутной. Кругом стояла такая темнота, что ничего нельзя было рассмотреть на расстоянии вытянутой руки. Я, включив фонарь, поплыл первым. Ребята двинулись за мной. В свете фонарей нам удалось рассмотреть, что дренажная труба на самом деле представляла собой довольно большую галерею, высотой почти в рост человека. Она была выдолблена в скальном грунте, потому и не разрушилась от времени. Мы медленно двигались по подводной галерее. Вначале труба была относительно прямой, но потом начался небольшой подъём. «Значит, она выходит на берег, а стало быть, выведет нас и на поверхность. По крайней мере, так было показано на схеме. Вот только где выведет?» — Подумал я про себя. Постепенно глубина становилась всё меньше и меньше, и когда плыть дальше стало невозможно, мы встали в полный рост и пошли по воды. В свете включённых ещё в воде фонарей нам удалось рассмотреть, что со стен трубы, чуть ли не до самого пола, свисала паутина, бурно перемешанная с грязью, плесенью и водорослями. Вскоре мы вышли на сушу. Конечно, сориентироваться и определить своё местонахождения, будучи на глубине нескольких метров под землёй, было очень сложно. Я даже не мог приблизительно предположить, где и под каким зданием нужного нам объекта находимся в данный момент.