Ночных гостей он, конечно же, не ждал. Его утреннюю тревогу, появившуюся было на пляже, успокоили охранники и собаки, которые не нашли ничего подозрительного, обыскивая территорию вокруг коттеджа. Опасения-то у Михаила Борисовича остались, но слишком доверился он докладу лейтенанта Коллинза, да и сам не поверил в свои предчувствия.
В комнате «Разработчик» был не один, с ним находилась та самая молодая девушка с голливудской внешностью и фигурой манекенщицы, которая сегодня утром, вернее уже вчера, принимала вместе с ним воздушные ванны на песчаном берегу озера. Обнажённая красавица возлежала рядом с ним на огромной кровати. Поза девушки была грациозна и великолепна. Он лежала изящно и элегантно, вытянув одну ногу и положив на неё другую, согнув чуть в колене. На красавицу была накинута простынь. Но открытыми у неё оставались некоторые части молодого тела, увидев которые мужчина мечтает о созерцании всего остального, только вот как раз они-то и находились недоступными для взгляда, хотя и легко угадывались под тонкой батистовой тканью. Я даже поймал себя на мысли, что невольно обратил внимание на необычную красоту фигуры очаровательной незнакомки. Девушка в свою очередь смотрела на нас внимательно и настороженно. Наши взгляды встретились, но страха в её глазах я не обнаружил.
Увидев нас, «Разработчик» сначала обомлел от страха, но нужно отдать должное самообладанию нашего бывшего соотечественника, он довольно быстро пришёл в себя. Буквально через несколько секунд Михаил Борисович заговорил с нами на английском языке, видимо, приняв нас совершенно за других людей. Я тогда помню, подумал про себя: «Ага! Значит, он ждал ребят из группы «Дельта»? Вовремя состоялась наша встреча!»
«Разработчик» лежал на кровати и, не пытаясь даже приподняться, с радостью начал болтать и нести всякую пьяную чушь: «Ребята я очень рад, что вы пришли. Наливайте себе! Выпьем за ваше прибытие! Но только свою девушку я вам не дам. А вас прислал мой лучший друг Дилан? Он надёжный парень! Он резидент! Если обещал защитить меня от русских, то слово его — закон!»
Мы, конечно, могли ответить ему на поставленный вопрос и доходчиво объяснить цель нашего визита, это не составляло для нас большой трудности. Знание английского языка и не только его, как я уже говорил выше, входило в систему подготовки наших бойцов и вообще являлось одним из обязательных условий и главных требований при подборе кандидата на зачисление в отряд. Что же относительно Дмитрия, то он вообще был прирождённым лингвистом, а посему на английском и итальянском языках, которые освоил, учась в спецшколе, говорил как на родном, а самостоятельно же освоил ещё французский и персидский. Но Сокольников молчал, молчали и мы. А Михаил Борисович продолжал пьяно ворочать языком, молоть ерунду, коверкая английские слова, выворачивая их шиворот навыворот.
Мы молчали. Наше молчание он воспринял как непонимание его вопросов и вообще того, что он говорил так долго и нудно, поэтому Тупин вдруг сказал по-итальянски, потом по-немецки, по-французски. Видимо, «Разработчик» мнил себя полиглотом, ибо намеревался задать следующий вопрос на каком-то ещё иностранном языке, но Димыч не дал ему этого сделать. Прапорщик, до этого стоявший у двери, неожиданно выдвинулся вперёд, посмотрел внимательно и пристально прямо в глаза «Разработчику» и сквозь зубы зло шёпотом процедил: «Будем говорить на родном языке, сволочь, так понятней и нам, и тебе! Хотя я могу изъясниться с тобой и на английском и на итальянском, если пожелаешь? Но мы будем говорить по-русски! Я ясно изложил свою мысль, или ты забыл родной язык? Может, для тебя родным стал уже другой?» «Разработчик» поначалу обомлел, оцепенел от услышанной родной, но давно забытой речи. Его можно было понять. Представьте себе реакцию человека, встретившего за тридевять земель от родного и давно забытого дома соотечественника, которого именно здесь, именно в эту минуту быть просто не должен и не может быть, а он, наоборот, назло всем реалиям, есть! Вот в такой же ситуации оказался и Михаил Борисович Тупин. Он, конечно, где-то глубоко, на самом дне своей мелкой душонки, боялся, что его могут сыскать, но, чтобы так!!! Найти его в секретной лаборатории, находящейся под охраной правительства США — это было сверх человеческого понимания.
Казалось, что после Димкиных слов Михаил Борисович потерял вдруг способность не только мыслить и говорить, но и полностью весь свой рассудок. Он находился в полной прострации. Общее молчание длилось недолго. «Разработчик» тяжело вздохнул и, протрезвев в мгновение ока, обречёно проговорил, опуская при этом низко голову и еле шевеля языком: «Значит вы русские!? Из России? Из КГБ? Вы всё-таки пришли?! На Западе правильно говорят, что у КГБ длинные руки, я всегда ждал, когда за мной придут. Вот и дождался! Вы же ведь пришли меня убить? Но я могу очень здорово пригодиться своей стране, у меня имеются важные сведения, я очень много знаю. Я готов своё открытие подарить моей Родине и народу!»
— Ого!? Как ты заговорил, дружок? Родина, отчизна, народ! Может ты и член партии большевиков, то есть коммунистов, с дореволюционным стажем. Скажи ещё, что выполняешь специальное задание советской разведки. Не будем терять время на пустые разговоры. Одевайся живо и быстро бегом в лабораторию! А о пользе нашей Родине, которую ты предал за паршивые баксы, мы потом поговорим! — скомандовал Дмитрий, отвесив звонкий подзатыльник «Разработчику», чтобы тот поторапливался натягивать одежду. Затрещина, которую выдал Димыч своему визави, выглядела столь комично в такой напряжённой ситуации, что Алексей и я не удержались от смеха. Удивительно, конечно, минуту назад, рискуя жизнями, прорываться на секретный объект противника, дабы дать пинок под зад отщепенцу, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор.
Трясущимися руками «Разработчик» натянул джинсы, надел рубашку, набросил куртку, и мы пошли к выходу. На столе неожиданно зазвонил мобильный телефон. «Значит, связь опять включилась», — подумал я. После начала операции прошло очень мало времени. Мы уложились, в общей сложности, с учётом уже проделанной работы в двадцать пять минут. Часы показывали немного чуть более половины первого ночи. Телефон продолжал весьма настойчиво звонить. «Возьми трубку и ответь, что всё в порядке. Если спросят, почему не отвечает по телефону дежурная смена, скажи, что на территории турбазы обрыв линии и местная бригада ремонтников уже вызвана», — сказал я, вытащил из кобуры пистолет и приставил его дуло прямо ко лбу Тупина.
— На всякий случай не советую совершать геройский поступок! Тут же застрелю! Пуля из этого агрегата, — предупредил нашего пленника прапорщик, демонстративно приставив к его виску ещё и ствол своего автомата, — снесёт тебе полчерепа. И запомни, мы не из КГБ, мы ещё круче, слышал про армейский спецназ разведки?
Михаил Борисович побелел: «Не волнуйтесь, я не хочу быть мёртвым героем!»
— Вот и прекрасно! Отвечай на звонок, подонок! — зло прошипел Дед.
— Конечно, чтобы он ни наговорил им сейчас по телефону, и как бы ни успокаивал возникшие подозрения, но тревогу, думаю, в резидентуре вполне сыграть могут. По крайней мере, я так бы и сделал, а они что? Дурнее меня что ли? Нет! Конечно же, не дурнее! А вдруг у них там какое-нибудь ключевое слово предусмотрено на случай тревоги или ещё какие-нибудь заморочки? Вот то-то и оно! Всякое может быть! Значит, нам при любом раскладе надо пошустрее заканчивать здесь с делами и сматывать удочки отсюда как можно быстрее. Клим, поди, нас уже заждался на автостоянке? Сколько мы имеем времени в запасе? Ну, ещё минут двадцать, от силы полчаса, — пришла в голову вполне естественная мысль.