— Карпов?
— Я.
— Садись. Поехали.
Желания куда-либо ехать с этими подозрительными личностями у меня не было.
— Никуда я с вами не поеду.
Пиратов мой ответ немного развеселил. Они ни на мгновение не сомневались, что поеду. Живой или мёртвый. Это уж как получится. Но поеду. Через мгновение я уже сидел в салоне автомобиля. А УАЗик стремительно удалялся от пункта постоянной дислокации 181-го мотострелкового полка.
Мы летели по вечерним кабульским улицам. Афганские полицейские стыдливо отворачивались при виде нашей машины. На постах ВАИ офицеры тоже не смотрели в нашу сторону. Это могло означать только одно, все они знали, что это за машина.
Почему-то эта мысль меня совсем не грела. Меня радовало другое. Пока что я был жив и улицы, по которым мы ехали, были мне знакомы. Это была дорога к моему полку. Но до полка мы не доехали. Свернули к штабу армии. «Генерал Греков. Меня везут к нему», — мелькнуло в голове. Но я снова ошибся. Не доезжая штаба армии, мы свернули направо. Заехали в железные ворота. На воротах не было никаких традиционных табличек. Ни номера части, ни номера полевой почты. Даже звезды не было на воротах. Лишь за забором в небо тянулись антенны дальней связи. И первый человек, которого я увидел за забором, был в советской военной форме.
Старший лейтенант торопливо протянул мне руку.
— Валера Ромашов. С приездом. Пойдемте быстрее. Ротный уже заждался.
Слова эти были, как бальзам на мою бедную душу. Мои пираты хитро переглянулись друг с другом и пожелали мне удачи. Когда они отъезжали, я услышал, как один сказал другому: «Номера поменяй!». Бальзам с моей души начал постепенно улетучиваться. Куда это меня занесла нелёгкая?
— Отдельная рота специального назначения. Я — её командир. Лукьяненко Дмитрий Иванович, будем знакомы — майор подвел меня к штабной карте:
— Выезжаем завтра в три. Твоя задача — здесь (Он показал какое-то место на карте). Здесь и здесь минные поля. Туда не суйся. Соседи: здесь будет сидеть Николай со своими, здесь — Толя. Дальнейшую задачу получишь на месте. В двадцать часов — совещание. Не опаздывай. Валера, покажи Сергею его комнату.
Это уже было лишним. Ведь до начала совещания оставалось не более получаса. А до выезда на операцию всего семь часов. В моей жизни не было еще столь кратких инструктажей и постановок задач. Я чувствовал себя последним папуасом. Я абсолютно ничего не понял из того, что мне сказал новый ротный. Нет визуально я, конечно же, представлял, где будет сидеть какой-то Николай. А где Толя. Где находятся минные поля. И где должен находиться я сам. Я только не знал координат этого места и своей задачи. Оставалось надеяться, что всё это я узнаю на совещании.
Старший лейтенант Валера Ромашов оказался зампотехом роты и прекрасным собеседником. Он показал мне мою комнату. Место, где можно было поставить мой автомат. И проводил в штаб. На совещание. За все это время он не произнес и пары слов. Валера был прекрасным собеседником. Удивительно интеллигентным и мягким. Я это чувствовал по его глазам. Я видел, как хочется ему поболтать со мной. Узнать последние московские новости. Но, видимо, в роте разговорчивость считалась не самым лучшим человеческим качеством, непозволительной роскошью. Валера крепился из последних сил. Приходилось принимать новые правила игры и мне. Хотя вопросов у меня было куда больше, чем ответов на них. Вся надежда была на совещание. Мы зашли в штаб.
Два шестиметровых металлических контейнера, составленные в длину, служили верой и правдой штабом отдельной роты специального назначения. Вдоль стен на скамейках и стульях расположились офицеры и прапорщики роты. Их оказалось неожиданно много. Более тридцати человек. Были среди них и два моих пирата. Одежда у всех была разношёрстной. Брезентовые штормовки и длинные афганские рубахи. Незнакомая мне форма и комбинезоны песочного цвета. Знаков различия не было ни у кого. Кроме ротного. Он единственный был в советской военной форме. Нет, вместе с Валерой их было теперь двое.
Совещание тоже не дало ответов на мои вопросы. Кроме одного. Раз задача на предстоящие боевые действия мне не уточнялась, значит, она того и не стоила. И не стоило бежать впереди паровоза.
Совещание так же не отличалось особой продолжительностью. Дмитрий Иванович сказал, что в роту прибыл новый офицер. Показал рукой на меня. На этом совещание плавно перешло в собрание офицеров и прапорщиков. Вести его ротный предложил председателю собрания. Старшине роты старшему прапорщику Скалянскому. Со скамейки поднялся один из моих пиратов. Пересел за двух тумбовый стол командира роты.
— Ну, что, товарищи офицеры и прапорщики, в роту прибыл новый офицер. Старший лейтенант Карпов из сто восьмидесятого полка. В Афганистане с августа 1986-го. У кого будут какие вопросы?
Кто-то, из сидевших в первом ряду, задумчиво произнес:
— Завтра в бой. А вдруг он трус?
Я не знал, вопрос это или «тихо сам с собою я веду беседу»? Нужно ли на него отвечать или нет? В небольшой картонной коробке на Тотахане осталась моя медаль «За Отвагу». Нет, трусом я себя не чувствовал. Но в этот момент почему-то малость дрейфил. Меня брали на новую работу. Нужно было только сдать необходимые для этого экзамены. Вот я и боялся, что случайно их сдам. И что меня возьмут на работу на этот пиратский корабль. Мне это было совершенно ни к чему. Меня и на Тотахане неплохо кормили.
Я не знал, что за вопросы мне будут сейчас задавать. В голову лезли мысли о тактико-технических характеристиках различных образцов техники и вооружения. Как отечественных, так и иностранных. И еще какие-то остатки знаний, полученных в военном училище.
Второй пират подал голос откуда-то из дальнего угла.
— Да чего ты тянешь, Колян. Какие там вопросы?! Давай, наливай!
По оживлению присутствующих я понял, что именно этой команды все давно уже ждали. До начала операции оставалось менее семи часов, а мы были еще ни в одном глазу. Судя по всему, в чём-чём, а в медлительности Николая упрекнуть было нельзя. Отработанным до совершенства движением он поднял крышку стола. Как по мановению волшебной палочки в руке у него появилась литровая алюминиевая кружка. Но это были еще только цветочки!
В каждой тумбе стола стояло по тридцати восьми литровому бидону. Две тумбы. Два бидона. Николай откинул крышку одного из них и зачерпнул из него чуть более полкружки прозрачной, как слеза, жидкости. С хитрющей, пиратской улыбкой протянул кружку мне.
Птица-говорун отличается умом и сообразительностью. Говорить мне в этой ситуации ничего было не надо. Я сразу же догадался, что нужно немного отпить из кружки и передать её дальше по кругу. Вот только запах жидкости ввёл меня в чувство легкого уныния.
Конечно же, в Союзе я частенько разминался пивом. С друзьями мы проводили мероприятия и с более крепкими напитками. Но неразбавленный медицинский спирт был явно не из моей весовой категории.
Отступать было не куда. Из курса средней школы я помнил, что перед глотком надо задержать дыхание. Не помнил только, зачем. И не знал, отпить немного — это сколько?