– Все путем? – спросил водитель, когда Лось нырнул наконец-то в тепло «Девятки».
– Да. Никаких хвостов.
Лось еще раз подумал о пьяных у подъезда. Нет, все нормально. Обычные пьяные.
Было уже около одиннадцати ночи, когда гражданин Казахстана Жакиянов поднялся в небольшую двухкомнатную квартиру, снятую два дня назад на одной из рабочих окраин Сунжи. В квартире его ждали трое ребят из его бригады, приехавшие в Сибирь на поезде два дня назад. Спустя полчаса после его приезда зазвонил телефон, и Лось сам снял трубку.
– Мне Алексея, – сказал по телефону знакомый голос Калягина.
– Какого такого Алексея? – спросил Лось.
– Замначальника УВД, ты кто, дежурный?
– Вы ошиблись номером, – уверенно ответил Лось и повесил трубку.
Это означало, что все идет как нельзя лучше. Если бы Лось ответил: «Вы не туда попали», это означало бы неприятности.
На следующий день Вовка Калягин появился в семиэтажке. Можно было бы забить стрелочку в сквере, но Лось категорически отказался встречаться с кем-нибудь на улице в двадцатипятиградусный мороз, и поэтому Калягин приехал на хату. Калягин изложил ему план, Лось согласился, что план неплох, и сказал:
– Для этого мне нужно три автомата и шесть рожков.
– У вас что, стволов нет? – удивился Калягин, – без водки на свадьбу явились?
Лось помолчал. Его ребята приехали на поезде, чтобы не светиться с московскими номерами автомобилей. Стволы у них с собой были – два ТТ и американский полицейский «Стар», но «Калашников» – слишком крупногабаритная пушка, чтобы тащить ее через полстраны. Впрочем, достать автомат в Сунже, где у Лося были хорошие знакомые, проблемы не составляло. Проблема была в другом.
– Я приеду в Ахтарск на тачке с сунженскими номерами, – сказал Лось. – У вас после ваших народных гуляний посты, как на границе с Чечней. Твое же распоряжение насчет того, чтобы удвоить бдительность. И шмонают, говорят, как в Израиле на пропускном пункте, от колеса до бардачка.
Калягин нервно побарабанил пальцами по столу.
– Что ты хочешь?
– Чтобы доставку оружия ты взял на себя.
– Исключено, – сказал Калягин, – я даже знать не хочу, как вы это сделаете. Я это буду расследовать. Могутуев это будет расследовать. Черяга это будет расследовать. Когда Камаза вальнут, первым делом это на меня повесят. И я играю только на таких условиях, чтобы было ясно – это сделали вы.
Лось кивнул. В принципе такая постановка вопроса его устраивала. Алиби себе он обеспечил – с точки зрения властей, гражданин России Александр Лосев загорал в настоящее время на греческом солнышке. В остальном же Лось был заинтересован, чтобы те, кому надо, знали – Камаза вальнул именно он. Обошел все преграды, лично поехал в Сибирь, обманул строгую ахтарскую ментовку и заплатил с процентами коллеге, который наплевал на все понятия и продал своих дважды. Один раз – когда сдал планы Коваля Черяге, а другой раз – когда принял пост заместителя начальника промышленной полиции города Ахтарска. Лосю вовсе не улыбалось, если про эту историю станут говорить, что Камаза вальнул не Лось, а Калягин. Или даже Лось, но с помощью ментовки.
– Хорошо, – сказал Лось.
Спустя два дня Лось и двое его помощников приехали в Ахтарск. Они приехали на скромной «пятерке» с областными номерами. «Пятерку» выделил хороший друг Коваля, местный авторитет по кличке Моцарт.
Моцарту тоже не нравилось, что бандит стал ментом, и, кроме того, Моцарт не мог простить Вите Камазу истории с Ващенко. На въезде в город «Пятерку» остановили и ошмонали, действительно, немногим хуже, чем в аэропорту Бен-Гурион.
Вечером того же дня в Ахтарск выехала еще одна машина – крупногабаритный трейлер-холодильник, принадлежащий ОАО «Сунженский бэкон». ОАО, как и следует из его названия, изготавливало из хрюшек колбасу, буженину и ветчину, каковую продукцию трейлер и вез в Ахтарск. «Сунженский бэкон» полностью контролировался Моцартом, и поэтому тот факт, что при погрузке окороков возле трейлера крутились его люди, был воспринят как данность.
Трейлер тоже был остановлен при въезде в Ахтарск, однако шмонать его не шмонали. Гаишники просто проверили путевые документы, а затем заставили водилу открыть трейлер и выдать им, на четверых, одну из смерзшихся свиных тушек.
Трейлер прибыл на склад около десяти часов вечера, а грузчики должны были прийти только утром. Поэтому трейлер остался стоять рядом со складом, посверкивая заиндевевшими стеклами и синей фирменной надписью на белом боку.
Около трех часов ночи возле трейлера остановилась белая «пятерка» с областными номерами. Двое ребят, вышедших из «пятерки», открыли трейлер бывшим у них ключом. Один из ребят запрыгнул внутрь и через несколько минут появился с черной дутой сумкой, непонятно как затесавшейся между окороков и колбас. Сумку бросили в багажник, трейлер закрыли и укатили прочь.
Дима Ветров по кличке Хряк сидел в компании с двумя своими приятелями в грязной забегаловке близ площади Маяковского и глушил вот уже вторую бутылку попахивающей сивушными маслами самопальной водки.
Дима Ветров был типичный представитель уголовных низов, лишившихся в городе Ахтарске средств к существованию благодаря созданию промышленной полиции. К своим двадцати семи годам Хряк успел отсидеть аж четыре срока. Последний раз он сел по просьбе своего бригадира, некоего Лени Крючка, бывшего подручным ахтарского положенца Премьера. Крючка и Хряка застукали могутуевские менты, когда они с помощью утюга выбивали из задолжавшего коммерсанта причитающиеся им башли. Хряк, по совету адвоката и с согласия подмазанных ментов, взял все дело на себя и ушел на год топтать зону. За это Крючок и Премьер обещали ему позаботиться о матери (старой школьной учительнице, к которой Хряк питал неожиданную для подобного бугая привязанность), а по возвращении – две штуки баксов.
Сидел Хряк недалеко – в ИТУ, расположенном на западной окраине Ахтарска, и откинулся месяц назад.
Он вернулся в совсем другой город. Премьер был убит еще летом. Крючку на той же разборке прострелили почку, он хворал две недели и уж совсем было поправился, когда в окно одиночной палаты, где он лежал, кто-то шмальнул из гранатомета. В городе глухо поговаривали, что это сделали калягинские менты, или не менты – черт ее разберет, что это за структуру завел при себе Сляб. В общем, Крючок был крутым мэном и после смерти Премьера мог занять его место. Поэтому промышленная полиция была заинтересована в том, чтобы этого не произошло.
Мать, о которой братва обещала заботиться, пока Хряк парился на зоне, заболела воспалением легких и умерла. Хряк вернулся в мир, где не было матери, не было Крючка, и даже двух тысяч баксов, которые ему обещали после отсидки, тоже не было. Работать Хряк не умел и не хотел. Он сунулся было в промполицию, куда ушли работать некоторые знакомые, но ему ответили, что с неснятой судимостью в промполицию не берут.
Немного поразмыслив, Хряк натянул на себя черную шапочку с вырезами для глаз, откопал схороненный в огороде ТТ и гробанул небольшой магазинчик, торговавший книжками и видеокассетами. Выручка оказалась более чем скромной, около трехсот долларов, но на некоторое время Хряку хватило.