– Знаю. Но поверь, сейчас это – пустое занятие. Президент вчера ушел в отпуск. Его уже нет в Москве. А когда он вернется, наступит абсолютно другое время. У тебя будут совсем другие задачи.
Они стояли близко друг к другу. Лицо Каретного на фоне стеклянно-огненной колбы мэрии казалось теперь искусственным, синтезированным из воды, железа, холодного пламени, покрыто металлической испариной. Глядя на это лицо, Хлопьянов вспомнил, как вместе они неслись в вертолете над горчично-желтым Гератом. Зеленые минареты, как стебли хвощей, качнулись в иллюминаторе, машина резко двинулась, уклоняясь от пулеметной очереди, и Каретный, потеряв равновесие, ухватился за плечо Хлопьянова. Теперь, на крыше московского дома, в черной дождливой ночи, Хлопьянов вспомнил то давнишнее горячее пожатие. Было необъяснимо и неслучайно их стояние на кровле высокого дома, среди размытых огней и туманов, – их давнее знакомство, их недавняя встреча, их будущая неразрывная судьба.
– Ты захватил этот офис на последнем этаже, чтобы контролировать вход на чердак? Ты устроил ячейку для снайпера? Тот Марк, офицер еврейского спецназа, – ты его посадишь в ячейку? В кого он должен стрелять?
– Еще неизвестно. И будет ли это Марк. Он, счастливчик, сейчас далеко, на Мертвом море. Там камни на берегу горячие, как сковородка, а вода зеленая, прохладная. Держит на плаву, словно ты пробка от шампанского. Когда выходишь, твое тело покрывается белой соленой пудрой. Так приятно слизывать эту серебристую соль с загорелого плеча черноволосой девушки.
– Ты был в Израиле?
– В Святой Земле должен побывать каждый русский, каждый православный. Ты должен побывать в Вифлееме и увидеть ясли, где родился Христос. Ночью обязательно увидишь серебряную ночную звезду, за которой шли волхвы в своих разноцветных одеждах. Ты должен увидеть врата, сквозь которые Христос на белом осле въезжал в Иерусалим, и люди осыпали его цветами, стелили под копыта осла красный ковер. Мы с тобой поедем туда, найдем в пустыне развалины храма, подымемся туда, совсем как сейчас, и увидим белесые холмы земли Ханаан.
– Скажи, зачем я вам нужен? – тихо спросил Хлопьянов, глядя на ггульсирующий, наполненный дождем и светом желоб, по которому неслась огненная плазма, упиралась в спину Каретного, вырывалась из его черной груди. – Какой вы ставите на мне эксперимент?
– Это не опыт. Ты – не подопытное животное, а мы – не научные работники. Это боевая программа. Мы все включены в эту программу, выполняем боевую задачу. Ты выполняешь функцию под кодовым названием «Инверсия». Твоя психология, твоя воля, твоя безупречная честность, твои идеалы, твоя настойчивость в поисках контактов, – все это было нами учтено. На тебя возлагается задача передачи боевой информации. Ты уже выполняешь эту задачу. Вводишь информацию в среду оппозиции, доставляешь ее нам обратно. Ты – коммуникация, соединяющая оппозиционные группы с центром боевого управления. Считай, что эта встреча на крыше – есть обмен информацией в укромном месте, недоступном для посторонних глаз.
Каретный говорил серьезно, спокойно. Его упоминание о Христе, о разрушенной кровле храма, о таинственной земле Ханаан породили у Хлопьянова мимолетное воспоминание, – бабушка читает вслух свое маленькое, с золотым обрезом евангелие, он внимает ее взволнованному чудному голосу, вникает в загадочный, ускользающий от понимания смысл.
– Ты хочешь сказать, что на основании полученной от меня информации вы взорвали заряд в редакции и убили двух журналистов? Подожгли бензовоз и спалили людей, среди которых были и те, с кем я собирался встретиться? Вы застрелили Вельможу, который посвятил меня в концепцию «Нового курса»? Вы зарубили монаха, который препятствовал вашим сатанинским кампаниям? И все – на основании полученной от меня информации?
– Не мучай себя понапрасну. Мы действительно снимаем с тебя информацию. И нагружаем своей. Но в перечисленных тобой смертях ты неповинен. Просто ты оказался в районе боевых действий. Мы и теперь с тобой находимся в районе боевых действий.
Дождь не переставал. В слуховом окне, обложенном мешками с землей, была обустроена стрелковая ячейка. Стрелок был еще далеко, у Мертвого моря. Цель, по которой откроют огонь, не ведая, блуждала где-то среди туманных огней. И они, два фронтовых товарища, стояли над Москвой, которая казалась огромным китом, всплывшим в ночном океане. Показала свою глянцевитую огромную спину в комьях светящихся водорослей, в фосфорных пятнах планктона.
– Ваши цели? Чего добиваетесь?
– Я тебе уже говорил, – цель вложена в цель! А та в другую! Как утка – в зайца, яйцо – в утку, игла – в яйцо! В каждом объеме явлений заложена промежуточная цель, которая, в свою очередь, является объемом! Программа, в которую включен и ты, работает в определенном объеме, из которого не виден другой! При достижении очередной цели она немедленно превращается в новый объем с заключенной в нем точечной целью! Таким образом, точка раскрывается в бесконечность! Происходит управление историей, создание истории!
Хлопьянов чувствовал, как под мокрой одеждой начинает дрожать его тело. Ему казалось, они с Каретным помещены в туманный пятнистый объем, который является частью другого, большего, где на кровле огромного дома стоят два огромных человека, промокая в ночном огромном дожде, среди туманов и вспышек. Над ними, заключенные в следующий непомерный объем, возвышаются два великана, застыли на кровле дома, громадного, как гора. И этот ряд, расширяясь, уходит ввысь, в мироздание. И в другую сторону, вглубь, сужаясь, маленькие, как лилипуты, крохотные, как муравьи и песчинки, стоят человечки, толкуют о строении мира. Именно так, из объема в объем, повторяясь, в обе стороны, в бесконечность, вырастает Вселенная. Здесь, на крыше, в одном из бесчисленных, промежуточных объемов мира, ему, Хлопьянову, открылся истинный смысл мироздания.
– Скоро случится развязка, – сказал Каретный, проведя по лицу ладонью. И казалось, рука его намазана фосфором – так засветились его щеки, губы и лоб – Задействовано много людей, которые ни о чем не догадываются. Среди них Руцкой, Хасбулатов, Макашов, Анпилов. Есть философы и лавочники, комдивы и приходские священники. Задействована Америка и Калмыкия, теория относительности и история КПСС. Задействован и ты, твои новые знакомцы из патриотических движений и партий. Кого-то убили, из тех, кто не укладывался в схему. Кто-то не справился с отведенной ему ролью и был отсеян. Но большинство остались, будут действовать в схеме. В этой схеме ты – функция. Но для меня ты гораздо большее. Ты – друг, боевой товарищ! Хочу, чтобы мы были вместе. Когда отпылает большой пожар и похоронят убитых, хочу, чтобы ты оставался с нами!
– Кто вы?
– Я отвечу тебе, отвечу, кто мы такие!.. Три проекта, три грандиозных замысла осуществляются один за другим полтысячи лет на континенте «Россия». «Белый проект», создание великой империи, великого Белого Царства, Белого Храма. Он осуществился и рухнул в начале века, породив бессчетное множество отвратительных уродцев и карликов, или, говоря твоими образами – вампиров, кровососов, всю жуть, скопившуюся в подземельях Белого Храма. Казалось, Россия кончилась. Но тут же из праха поднялся «Красный проект», создано Красное Царство, Красный Храм. Карликов и уродцев вновь прогнали в подклеть, в преисподнюю, туда, где им надлежит обитать. Весь нынешний век, меняя мир, спасая его от мрака и мерзости, осуществлялся «Красный проект». Он рухнул на наших глазах, и вновь из подклети появились уродцы и карлики, яйценогие и глазохвостые, как ты их называешь. Расползлись, расплодились во всех уголках России. Но еще невидимый, необнаруженный, обозначился третий «Золотой проект». Мы, действуя тайно, скопили огромные силы, огромные возможности, строим Золотую Россию. Возвращаем ее в мир, который ее ненавидит, но без которой мир невозможен. Всю нечисть, всех червяков и улиток, всех жучков и кусающий гнус мы снова загоним в подклеть, под плиту, в преисподнюю, где им надлежит обитать. Мы строим третий проект, «Золотую Россию»!