Я задрала голову вверх. «Очаровательное существо» сидело на карнизе. Изредка Лаврик испускал жуткий звук, нечто среднее между ревом и воем, уши его были плотно прижаты к голове, длинный, неожиданно тонкий хвост, ходил из стороны в сторону. Судя по всему, Лаврик был крайне зол, просто взбешен!
– Кис-кис, – тихо позвала Томочка, – иди сюда.
Лаврик гневно зашипел, открыв пасть с мелкими, но по-акульи острыми зубами. Он явно не собирался покидать карниз.
– Так, – принялась командовать Марина Степановна, – немедленно возьмите вон ту швабру и подцепите котика.
Вован покорно схватил щетку, поднес ее к злобно шипящему коту и попытался отодрать Лаврика от светло-розовой занавески из китайского шелка.
Котище, издав утробный звук, увернулся от швабры и ловко съехал по гардинам вниз, используя вместо коньков когти. На окне мигом заколыхалось нечто, больше всего похожее на лапшу.
Очутившись на подоконнике, Лаврик сжался в комок, покрутил задом и
прыгнул на плиту. Вмиг на пол свалилась сковородка, наполненная свежепожаренными котлетами. Лаврик замяукал, коротко, отрывисто. Мне сразу стало понятно, что кот матерится. Не успели мы прийти в себя и сообразить, что делать, как на пороге кухни появился Ленинид, прижимавший к груди четыре бутылки с пивом.
– О, Вован, ты дома! – радостно воскликнул папаша и, опасливо глядя на меня, поставил на стол «Клинское». – Хочешь кружечку? А это что? Кролик? Эх, очень уважаю его с морковочкой, в сметане. Когда готовить станете?
Он хотел дальше продолжить разговор, но тут Лаврик, словно баллистическая ракета, взлетел вверх и прицелился прямо на емкости с любимым напитком папеньки. Бутылки покатились в разные стороны.
– Ах ты дрянь, – возмутился Ленинид, – ваще всякий стыд потеряла!
С этими словами папашка, явно считавший, что безобразие натворила наша кошка, схватил посудное полотенце и попытался огреть беснующееся животное. Но Марина Степановна не дала событиям развернуться подобным образом. Она мигом ухватила висевшую над плитой поварешку и со всего размаха треснула Ленинида по макушке.
– Не смей бить Лаврика!
Папенька потряс головой.
– Ты че? Одурела, да? Больно ведь, – жалобно сказал он.
– Немедленно поймай мальчика, – заверещала Марина Степановна, закрывая дверь в коридор, – живей, пока он себя не поранил.
Непонятно почему, но мы все, даже обиженно сопящий Ленинид, принялись гоняться за котом, а тот, обезумев окончательно, метался по кухне, сшибая на пол все, что можно. Через несколько минут аккуратная кухонька, любовно украшенная Тамарочкой всяческими баночками, красивенькими штучками и керамическими фигурками, превратилась в кошмар. Повсюду валялись осколки, обрывки, черепки, кучками лежали сахарный песок, соль и специи.
Наконец Вован, изловчившись, швырнул на гадкого кота накидку, сорванную с кресла. Лаврентий замер. Вован схватил кота и тут же, вскрикнув, выпустил его, Лаврентий шлепнулся на пол и, непонятно почему, остался лежать.
– Миленький! – рванулась к нему Марина Степановна. – Лаврик!
Мерзкий котяра преспокойно повис на руках у старухи, из его нутра неожиданно вырвалось довольное урчание.
– Бедненький мой, – принялась наглаживать его по голове хозяйка, – мальчик несчастный! Изнервничался совсем! Ну пойдем, мамочка тебя спать уложит.
С этими словами, прижав к своей груди Лаврика, старуха повернулась к Вовану, который трясущимися руками пытался остановить кровь, быстро текущую из длинных, тонких царапин, оставленных когтями кота.
– А вы, уважаемый Владимир Семенович, вы… вы просто идиот! – заявила любящая маменька. – Вместо того чтобы спокойно снять котика с занавески, перепугали животное до полусмерти!
Вымолвив тираду, мамаша, сохраняя осанку английской королевы, удалилась. Я в растерянности посмотрела по сторонам: разгромленная кухня, окровавленный Вован, обиженный Ленинид, горестно заметающий веником то, что пару минут назад было бутылками «Клинского», Томочка, собирающая побитых керамических зайчиков и свинок…
– Пойду, залью йодом боевые раны, – сообщил Вован.
Я невольно улыбнулась. Да уж, повезло незнакомой Лоре, получила крайне незлобивого мужика.
– Кролика-то когда готовить будете? – прокряхтел Ленинид.
Мы с Томочкой переглянулись и хором ответили:
– Никогда.
– Почему? – насторожился папенька. – На Новый год оставите?
Я вздрогнула.
– Ну уж нет! Ни за что не стану это есть!
– Да отчего же? – недоумевал Ленинид. – Кролик в сметане, с морковочкой! Объеденье.
– Хочешь, – тихо пробормотала Томочка, – возьми его себе, Наташка тебе сготовит!
– А не жалко? – спросил папашка.
– Нет, – снова в один голос заявили мы, – кушай на здоровье!
На следующее утро я приехала к Элизе и сразу попала в объятия к Майе.
– Кофейку хочешь? – заботливо спросила та.
– С удовольствием, – улыбнулась я, – что-то у вас клиентов в холле не видно.
– Так с полудня начинаем, – ответила Майя, – ща повалят. Значит, так! Сегодня ты для начала – дух папы.
– Кто? – Я чуть не уронила чашку с мерзопакостным «Нескафе».
Ну кому только пришло в голову обозвать напиток с резким запахом и «металлическим» вкусом кофе? Хотя справедливости ради следует признать, что во время работы его очень удобно употреблять, не надо варить, просто насыпай в чашку да лей туда кипяток. Но, на мой вкус, чай все же лучше.
– Дух папы, – абсолютно серьезно повторила Майя.
– Римского? – спросила я.
– Да нет, обычного, Исаева Павла Константиновича, умершего в двухтысячном году, – начала разъяснять Майя, – слушай внимательно.
Я отодвинула от себя кружку и попыталась вникнуть в новые служебные обязанности.
– Сегодня у тебя два задания, – монотонно вещала Майя, – в полдень на прием явится Исаева Елена Павловна, жуткая дура, просто неандерталка, но богатая! Ходит к Эле раз в неделю, узнает прогноз на следующую семидневку. Причем рассказывает ей о будущем не гадалка, а дух ее покойного отца.