– Иди.
Мартин Кинк, убедившись в положительном решении князя, достал пурпурный бархатный мешочек, растянул стягивающую веревку, и на его ладонь выкатился отполированный череп из саркофага Тимура. Он бережно передал амулет своему помощнику-радиоинженеру.
Тихон, Гиви и эстонец, с опаской поглядывая друг на друга, собрались около круглого камня с тремя кольцами. Оставшиеся в напряженном ожидании выстроились вдоль стены с бойницами.
– Каждый видит свое углубление? – спросил Заколов. Грузин и эстонец кивнули. – На счет три вставляем амулеты. – Он начал считать: – Раз. Два…
Три руки осторожно поднесли маленькие предметы к таинственным углублениям в центре колец.
– Три! – скомандовал Тихон.
Он вставил перстень, эстонец – череп, грузин – монету. Пальцы трех рук одновременно надавили на них, амулеты полностью скрылись в каменных пазах. Мартин Кинк вытянул шею, Орбелиани прищурился, все притихли и ждали.
Ничего не происходило.
– Я попробую повернуть большой круг, – предложил Заколов.
С молчаливого согласия он присел, вцепился пальцами в кольца и направил усилия сначала по часовой стрелке, затем против. Каменный круг не шелохнулся. Он напряг все силы, пальцы срывались из неудобных пазов, таинственный замок не поддавался. В какой-то момент Заколов надавил значительно сильнее на правую половину круга. Камень сместился внутрь, провернувшись вокруг вертикальной оси.
– Есть! – выкрикнул Тихон, поняв, как устроен запор.
Мышцы рук напряглись, Заколов продолжал давление, каменная створка с хрустом уходила внутрь. Все застыли, устремив нетерпеливые взгляды на проворачивающийся круг с эмблемой самого великого деспота, уничтожившего десятки непокорных городов.
Они не сразу заметили, что каменный хруст раздается совсем в другом месте сторожевой башни.
Начиная с юношеских лет Василий Иванович Пучков стремился походить на знаменитого тезку, бесстрашного комбрига Гражданской войны Чапаева. Он и подростками верховодил, и в военизированной игре «Зарница» отрядом командовал, а как только над губой появился пушок, постоянно его брил, надеясь вырастить со временем фирменные чапаевские усы. И действительно, к двадцати трем годам усы получились на славу, пышные, с завитыми вверх кончиками, в точности, как у героя знаменитого фильма «Чапаев».
«Вылитый Чапай», – хлопали по плечу знакомые, и это льстило Василию Пучкову. Вот только у младших офицеров госбезопасности усы, мягко говоря, не приветствовались. После каждого серьезного замечания их приходилось сбривать, поэтому редко удавалось вырастить до нужной формы.
Пучков уверенно продвигался по служебной лестнице, к тридцати двум годам дослужился до майора, однако с тоской думал, что в эти годы его прославленный тезка давно командовал кавалерийской бригадой. Но тогда одна война сменялась другой, а его служба пришлась на самый длительный мирный период в истории России, и это навевало смертельную скуку на майора, да и на многих других людей в погонах.
Поэтому Василий Иванович любил редкие опасные задания, когда не нужно было сидеть в кабинете, обрабатывать скучную информацию, а требовалось хвататься за пистолет, целиться во врага и самостоятельно принимать жесткие решения. Но о какой серьезной опасности можно было говорить, когда враг обычно представлял собой интеллигентного хлюпика, умеющего только болтать и читать запрещенные рукописи, а майор всегда мог применить оружие, и за ним стояла вся мощь самого большого в мире государства.
Вот и это задание, такое грозное по форме, вывело сначала на перепуганную девчонку с парнем. Им, конечно, пока везло, но долго так продолжаться не могло. Майор даже обрадовался, когда парень оказался с приятелем, а в деле еще замаячили грузины и эстонцы. Девять врагов против двух офицеров – это уже солидно, это уже смахивает на бесстрашный бой Чапаева с многочисленными каппелевцами. Да и временные неудачи можно будет перед начальством объяснить.
Второй день подряд Пучков вместе с Искандеровым продолжали успешную слежку за шустрыми студентами. Как он убедился, достаточно было держать в поле зрения только их, остальные враги сами появлялись около студентов, словно их тянуло к ним магнитом. Это упрощало общую задачу контроля над ситуацией. Майор даже умудрялся болтать с напарником на волновавшие его темы.
– Представляешь, Юсуп, мне уже тридцать два года.
– Я помню. Отмечали недавно.
– Чапаев в тридцать два года погиб. А какую славу человек заслужил! О нем книги пишут, фильмы снимают.
– Анекдоты рассказывают, – добавил Искандеров.
– И анекдоты, – согласился Пучков. – Анекдоты о ком попало не будут сочинять. Вот Штирлиц, тоже герой. И о нем анекдоты есть. А я пока не герой.
– Зато вы живой. Это лучше.
– Как сказать. Согласился бы ты поменяться судьбой, к примеру, с Гагариным? Слетать в космос, прославиться, но сейчас лежать в кремлевской стене?
– А я не летчик, – смутился от такого предложения Искандеров.
– При чем тут летчик! Скоро в космос туристы будут летать по профсоюзным путевкам.
– Дороговато будут стоить такие путевки.
– Для иностранцев – да. А нашим партия даст скидку.
– Нет, в космос я не хочу. Меня в самолете укачивает.
– А я бы поменялся с Чапаевым! Слава – она ценнее пустой жизни.
Пучков подкрутил кончики усов вверх. Искандеров насупился.
– Почему это наша жизнь пустая? Мы сейчас за диверсантами следим, врагов Родины выводим на чистую воду.
– Угу, на мешках с курагой в сарае спим.
– Курага мягкая была, – одобрительно произнес Юсуп и достал из кармана несколько рыжих сухофруктов. – Будете?
– Да ну ее! – Пучков заметил студентов, скрывшихся в очередной башне, и следовавших за ними грузин. – Побыстрее бы с врагами разделаться.
– Да-а. А то домой хочется. Когда мы их, – у Искандерова чуть не вырвалось «замочим». Он с трудом подобрал более благородный термин: – Ликвидируем?
– Думаю, скоро. Ночевать в хлеву и смотреть, как другие с телками обжимаются, мне больше не в кайф. Присядь. Смотри за грузинами, – распорядился майор. – Я буду контролировать верхнюю часть крепости, чтобы студенты тайком не выбрались.
Пучков прикинулся бестолковым туристом, глазеющим с открытым ртом на достопримечательности древнего города. Это позволяло без хлопот наблюдать за всем происходящим. Вот он заметил троих эстонцев в идиотских плащах песочного цвета, пригодных разве что для маскировки на учениях в пустыне. Они что, думали, здесь дожди, как в Прибалтике?
Эстонцы задержались на вершине башни, в которой скрылись студенты. Высокий осторожно приоткрыл вход внутрь и явно навострил уши. Потом майор услышал шум от мощного удара. Появился возбужденный Искандеров и сообщил, что грузины выбили дверь и проникли в крепость. Пока Пучков гадал, что предпринять, он увидел, как в ту же башню спустились эстонцы.