– Вау, Арина, Арина, Арина! – начинает скандировать многотысячная толпа.
Я, одетая в роскошный костюм от Диора, сверкая бриллиантами, иду, попирая эту землю роскошными туфлями. Впереди бегут четыре охранника, приговаривающие:
– Посторонитесь, это Виолова.
Народ бросает мне под ноги букеты. Собственно говоря, я явилась получать Нобелевскую премию по литературе, поэтому и расфуфырилась как могла. Внезапно из толпы протискивается худой, даже изможденный человек в рваной грязной одежде. Увидев меня, он падает на колени и вытягивает вперед дрожащие руки, в одной зажат жалкий полузавядший цветочек, явно сорванный на городской клумбе.
Охрана, естественно, хочет отогнать нищего, но Арина Виолова благородна и жалостлива.
Легким движением руки я останавливаю бодигардов:
– Погодите, любезные, пусть этот несчастный человек выскажется.
– Вилка, прости, – шепчет оборванец.
Тут только я понимаю, что передо мной Олег.
– Извини меня, – ломает руки бывший супруг, – я недостоин тебя! Давай снова жить вместе.
Я усмехаюсь:
– Поздно спохватился. Я теперь другому отдана и буду век ему верна. Милый, иди сюда.
Ко мне подбегает роскошный двухметровый блондин, одетый в безукоризненный костюм.
– Любимая! – кричит он.
Видение померкло. Я швырнула в стакан зубную щетку. За каким чертом мне блондин с обложки модного журнала? Верните толстого, лысеющего, не очень молодого Куприна.
К глазам подступили слезы. Я схватилась за тушь. Лучший способ прекратить рыдания – накрасить ресницы. И вообще, хватит растекаться сопливой лужей. Мужем больше, мужем меньше, какие мои годы, найду себе другого, а вот коли не сдам вовремя рукопись, тогда у гражданки Таракановой-Виоловой начнутся настоящие неприятности!
К Ларисе Дмитриевне я прикатила совершенно успокоившись и даже напевала, пока лифт возносил меня на нужный этаж.
Я несколько раз нажала на кнопку звонка, но, похоже, никто не торопился открывать мне дверь.
– Вам кого? – послышалось сбоку.
Я повернулась. Из соседней двери выглядывала тетка, маленькая, аккуратная, толстенькая, просто колобок, а не женщина.
– Да вот, приехала к Ларисе Дмитриевне…
– Зачем вам она? – продолжала расспрашивать соседка.
– Квартирами мы меняться надумали, – брякнула я и тут же пожалела о сказанном.
Похоже, эта особа из тех, кто знает про соседей все. Сейчас она мигом уличит меня во вранье. Но тетка неожиданно спросила:
– Паспорт при вас?
– Да.
– Давайте.
Удивившись, я протянула бордовую книжечку корявыми пальцами, толстуха полистала страницы и удовлетворенно заметила:
– Хорошо, прописка московская. Ладно, входи, меня зовут Влада Ниловна.
– Очень приятно, Виола, – ответила я и вошла в темную прихожую, сильно пахнущую валокордином.
Влада Ниловна довела меня до кухни и, указывая на табуретку, заявила:
– Господь тебя от этой квартиры упас. Лариса, как ее Виталик пропал, об обмене часто говорила. Объявления давала, народ приходил, только все, кто площадь осматривал, не соглашались на переезд. Беду чуяли.
– Какую беду?
Влада Ниловна то ли не услышала мой вопрос, то ли не пожелала на него ответить.
– Сама Лариса тоже знала – смерть рядом, вот и хотела убежать!
– Ничего не понимаю!
– Что ж тут непонятного? Умирает Лариска, родственников нет, хоромы небось государству отойдут. Хотя, может, она на кого завещание оставила.
– Как умирает?
– Просто, – пожала плечами Влада Ниловна, – инфаркт схватил. Я ее наутро нашла. То-то испугалась, увидела, что дверь открыта, глянула, а она на полу лежит. В реанимацию свезли, да, говорят, не жилица она.
– Не жилица? – продолжала удивляться я.
– Ничего особенного, – спокойно ответила Влада, – такое частенько случается, пожилым нельзя нервничать, сердце схватить может.
– Когда же это произошло?
Влада Ниловна пожевала бесцветными губами.
– Ну… дня два назад… не помню, недавно стряслось.
Я попыталась переварить информацию. Сердце? Инфаркт? Но Лариса Дмитриевна изумительно выглядела, и потом, говорят, что голос – показатель здоровья человека. А у Ларисы он молодой, звонкий.
– Да ты не расстраивайся, – решила меня утешить Влада Ниловна, – найдешь еще квартирку, в Ларискиной после пропажи Виталика несчастье поселилось.
– Кто такой Виталик? – машинально спросила я.
– Сын Ларискин, – пояснила соседка, – ты садись, такое расскажу!
Я плюхнулась на табуретку и стала слушать.
Лариса Дмитриевна и Влада Ниловна живут в этом доме много лет, въехали молодыми девушками и здесь состарились. Сами понимаете, что от соседей, тем более от таких, с которыми живешь дверь в дверь, скрыть что-либо очень трудно. Влада и Лариса волей-неволей стали свидетельницами семейной жизни друг друга.
Муж Влады пил, а Ларисе повезло, ее супруг и капли в рот не брал, зато он умер, оставив немолодую уже жену беременной. Лариса испугалась, что не вырастит одна ребенка, и понеслась делать аборт. Но ей живо объяснили в женской консультации, что все мыслимые сроки давно прошли и теперь у нее есть лишь один выход – рожать.
Многие вдовы, потеряв любимого супруга, всю свою нежность переносят на ребенка, ищут в детском личике малейшее сходство с отцом и, найдя его, начинают обожать малыша еще больше. Но Лариса оказалась из другой породы. Оставшиеся до родов месяцы она посвятила одной цели – избавлению от плода.
– Чего она только не делала! – осуждающе говорила Влада Ниловна. – В бане парилась, с кухонного стола прыгала, какую-то пакость в аптеке покупала и пила, по десять кило овощей таскала, да все без толку!