— Он в порядке, — объясняет Дюпри. — Не волнуйся. Хотя ему, кажется, собираются делать челюстную операцию. Челюсть скрепят проволокой. Он какое-то время не сможет говорить. Но это не так уж и плохо, да?
— Медсестра сказала, на него напали? — уточняет Майк.
— Он помогал мне с расследованием. Мы допрашивали людей в этом… как его… Алфавитном городе? Кто-то вынырнул из тени, набросился на него и ударил монтировкой. Два раза… по-моему.
— Кто-то… — повторяет Майк.
— Да, — отвечает Дюпри. — Кто-то.
Они долго смотрят друг другу в глаза, потом Дюпри пожимает плечами, улыбается и отводит взгляд.
— Извини, не успел к нему на выручку. От меня в таких ситуациях мало толку.
— Вот как? Не любишь драться?
— Да, не особенно, — Дюпри смотрит на часы. — Слушай, мне пора. Я подумал, хорошо, чтобы рядом с ним оказался знакомый человек, когда его привезут из операционной. Он же не поймет, куда попал. Позаботься, чтобы его успокоили. И скажи, чтобы лежал смирно.
— Смирно?
— Да. — Он внимательно смотрит на Майка. — Передай, что я благодарен за помощь. И в том, что касается моего дела, мы в расчете.
Майк коротко кивает. Он ничего не может обещать, но, по-видимому, понял условия перемирия.
— Слушай, я не в курсе, что ты знаешь о Чарли… о том, что с ним стряслось…
— Я знаю больше, чем хотел бы.
Майк поводит плечами.
— Он был хорошим полицейским…
Дюпри молчит.
Майк видит, что ему все равно, и снова поводит плечами.
— Ладно. Я все сделаю. Тебе еще помощь нужна?
— На самом деле… — Дюпри вытаскивает блокнот и записывает имя: «Марти Хейген». — Чарли должен был достать мне досье на одного человека. Поможешь с этим?
Майк обещает попробовать.
Дюпри поворачивается, чтобы уйти, но Майк окликает его.
— Ты сколько тут еще будешь?
— Пока не найду этого парня.
— А-а, — тянет Майк. — На твоем месте я бы поторапливался.
Это похоже на видение — воспоминание, которого у тебя на самом деле нет, но которое ты мог бы подробно описать. Восемь утра, суббота, прохладно и облачно, и на другой стороне улицы Тина выходит на маленькое крылечко, чтобы забрать газету. Босая, в коротком махровом халатике, доходящем точно до середины ее рельефного бедра. Темные волосы стянуты в хвост. Под халатом мелькает белый шелк. Все, что, как казалось Винсу раньше, ему нужно для счастья, соединилось в этой картине: женщина, дом, утренняя газета. И на мгновенье ему становится горько от того, насколько мелки его мечты — он не хочет ничего значительного, скажем, стать президентом, и тем не менее эта простая жизнь, то, что остальным людям достается без каких-либо усилий, то, против чего другие восстают, что бросают по дороге к автобусным и железнодорожным станциям и барам, для него недостижимо. Винс стоит на другой стороне улицы, прислонившись к капоту машины Анджа. Андж сидит, навалившись на руль, указывает пальцем на Тину и улыбается. Винс читает по губам: «Это она?»
Она стоит неподвижно, читает газету, листает страницы. Ему хочется подойти, в самом деле хочется, постоять рядом с ней, ощутить ее дыхание на своей груди, коснуться крошечных белых волосков на ее бедре, у подола халата.
Между ними проезжает машина, Винс вздрагивает, выныривая из своих мыслей. Но Тина не отрывает взгляда от газеты. Андж поднимает руки и брови. На его мясистом лице отражается изумление. Винс снова читает по его губам: «Поговори с ней!» Но пока он раздумывал, Тина уже повернулась к дому. Она открывает дверь и входит внутрь. Дверь захлопывается за ней, а Винс остается стоять на другой стороне улицы, прислонившись к капоту машины.
Андж вылезает и опирается на дверцу.
— Эй, это ведь она была, пончик?
— Да. Она.
— Так какого хера? Заставил меня притащиться в такую даль, и даже не собираешься с ней побазарить? Я-то думал, у тебя разговор есть.
— Наверное, я не смогу, — отвечает Винс. — Не знаю, что сказать.
Андж переводит взгляд на дом, потом назад на Винса.
— Она симпатичная.
— Спасибо, Андж.
Винс рассматривает дом — узкий, обшитый досками, дом ничем не отличается от двух соседних по обе стороны от него, выкрашен в белый и желтый, на окнах ящики с цветами, на стене — американский флаг. Именно такую жизнь Винс и хотел бы подарить ей, а она утверждала, что такая ей не нужна — по крайней мере тогда, когда они были вместе, и Винс не способен был так жить.
Андж стоит, опершись на дверцу. Чешет затылок под черными волосами.
— То есть получается, что мы приперлись черт-те куда, и ты не думаешь разговаривать с ней?
— Наверное, мне просто нужно было ее увидеть.
— Сколько уже прошло?
— Три года, — отвечает Винс.
— И ты ей ни разу не позвонил? И письма не написал?
— Ни разу.
— А чего так?
Винс вглядывается в окно, надеясь увидеть там Тину.
— Обещал ее брату, что оставлю ее в покое. Он не хотел, чтобы она пострадала.
— А-а, — кивает Андж. — Вот оно что… Господи, грустно-то как.
Винс пожимает плечами. Разворачивается, открывает дверцу, залезает в машину, но останавливается.
— Слушай. Я знаю, что будет дальше.
Андж щурится.
— Правда?
Винс кивает.
— Джон ни за что не отпустит меня, ведь так?
— Пончик… — Андж пожимает плечами. — Это все сложно. Ты пойми одну вещь про Джона. У него забот выше крыши. Существуют правила. Целая система прецедентов и способов решать проблемы. У всего есть своя цена. Все стоит денег. Нельзя допустить, чтобы человек вышел сухим из воды. Не получив с него некоторую… — Андж подыскивает нужное слово. — Компенсацию. Система выше тебя или меня. И даже Джона. Она существует много поколений. Поэтому она выше всех связанных с этим людей. Поэтому она и работает.
— Но мы не обязаны следовать ей. Ты и я… мы можем просто отойти в сторону.
Андж улыбается.
— Ну и кем я буду, отойдя в сторону от этой жизни? Пончики прикажешь печь? Давай. — Он пожимает большими округлыми плечами. — Садись в машину.
Винс бросает последний взгляд на окна дома Тины Макграф, но они так же холодны и бесстрастны, как глаза Джонни-Малыша. Он садится в машину.
— Не дрейфь, пончик. Ты все правильно сделал. Дальше начинается самое простое. — Андж заводит мотор. — Готов?
Винс откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.
Полицейское досье на Марти Хейгена — довольно объемное и поразительно пустячное: девять арестов, по крайней мере в четырех случаях вынесен приговор, но никаких насильственных преступлений. Ни нападений, ни вооруженных грабежей — ничего серьезнее краж и мошенничества. Без сомнения, это не досье убийцы. Дюпри записывает фамилию человека, осуществлявшего надзор за условно осужденным Хейгеном, и пару адресов для проверки, но в этом досье гражданина Мартина Хейгена нет почти ничего, что могло бы помочь Дюпри отыскать Винса. Дюпри читает об украденных кредитках и машинах, вещах и чековых книжках, но чего-то не хватает.