– Вы не поняли, коммодор. Мы не делали из ваших детей заложников. Мы слишком поздно узнали, что за ними следят. Они в руках губернатора. Я отдала приказ отбить их, пока их везли, и это стоило мне пятерых.
«Шорох» исчез.
Ван Эрлик медленно опустился обратно в кресло.
* * *
Ван Эрлик стоял посереди лужайки с цветным фонтаном.
Старый барр лежал у воды, и его серые перья медленно шевелились в фонтане. Горло и грудь его были заляпаны черной кровью с едва заметным фиолетовым оттенком.
Драгоценный__цветок лежала у яблони, как комочек опавших лепестков. Видимо, она пыталась улететь: ван Эрлик нащупал нод перьями переломанные косточки. Механически он отметил две или три обгорелые кучки где-то у порога дома: Чеслав пытался защищаться, и, судя по всему, у него это почти получилось. Но нападающих было слишком много.
В трех метрах перед Драгоценным_цветком, уткнувшись головой в траву, лежал огромный черный ньюфаундленд. Задняя часть его тела была размазана гравигранатой в тонкую кашицу. Ван Эрлик присел у черного тела и взъерошил рукой шерсть.
Ньюфаундленд вдруг открыл глаза.
– Вон! Все вон! – закричал ван Эрлик.
Сопровождавшая его старая дама в белой юбке и с черной косой переглянулась со своими охранниками – а потом стремительно присела возле собаки.
– Он выживет? – спросила дама.
Эйрик промолчал. Дама ничего не сказала и не отвела глаза, когда размазанные в кашу клетки зашевелились и стали превращаться в зеленые лужицы.
– Ты предпочитаешь взять с собой людей или барров? – спросила старуха, когда лужицы стали сползаться друг с другом.
– Барров.
* * *
Два дня новый шеф Службы Опеки был очень занят.
Он проводил совещание и принимал дела; он наблюдал за отлетом Красного флота, посланного на поиски «Эдема» и принял приглашение Нина Ашари полюбоваться новой симфонией «Танец бабочек», представляемой локрами и людьми в его загородной резиденции.
Генерал Трастамара дал два интервью, в которых высоко оценил заслуги своего предшественника Ассена Ширта и выразил сожаление, что тот пожелал покинуть государственную службу и заняться бизнесом. Генерал Трастамара заявил, что будет готов в любой момент уступить кресло своему наставнику и старшему брату.
Это мало кого обмануло, потому что крупный новостной портал повесил фрагмент записи, сделанной скрытой камерой в императорском саду. Люди генерала Трастамары нашли человека, который продал порталу запись, и переломали ему кости – жест, высоко оцененный многими обитателями дворца.
На вторую ночь, после бесконечных встреч, просьб и совещаний, Станис Трастамара снова прилетел в Коралловую Усадьбу в пригороде столицы.
Совещались только трое. Сам Станис, Родай Син и старый Ли Трастамара.
Живоглот был опять очень плох.
Казалось, у него исхудали не только кожа, но и кости. Тело его висело на кресле, как сдувшийся шарик. И только глаза его сверкали, как плазменный росчерк растаявшей в космосе боеголовки. Ли Трастамара был жив, пока был жив его мозг, – а мозг его не переставал жить, думать и удивляться.
– Итак, что нам известно? – спросил Ли Трастамара.
– Мы зафиксировали две встречи принца Севира с первым министром, – ответила Родай Син, – он заплатил пятьдесят миллионов эргталеров за пост помощника первого министра для человека по имени Харра, которого он привез с Рамануссена, и двести миллионов – за пост губернатора Орты для одного из своих друзей. После того как губернатор Орты откупил пост обратно, первый министр отказался возвращать деньги и взамен предложил назначить любого из людей Севира губернатором Лены. Севир указал, что за Лену ему придется вести войну, и они сошлись на том, что в дополнение к Лене холдинг Ашари получил заказов еще на триста миллиардов.
– Нам удалось выяснить, – продолжил Станис Трастамара, – что Нин Ашари создал для «Эдема» не один, а два комплекта пусковых установок для «Бореев-М». Одна была якобы использована в испытаниях. Иными словами, они не только не украли деньги. Они выполнили два заказа за одни и те же деньги и доставили установки на Аркуссу. Корабль, который это сделал, через два месяца пропал.
– Капитан Рамзай Аднан, которого мы посылали на Рамануссен, вернулся на Митру четыре дня назад. Он подал рапорт с превосходным отзывом о принце Севире, а потом он отправился покататься на флайере и врезался в горы на скорости в два маха.
– За последние пять лет в фактическую собственность принца Севира перешли восемь корпораций и три планеты с совокупным доходом в четыреста миллиардов эргталеров. Двое из губернаторов и один из промышленников мертвы. Остальные очень преданы принцу Севиру.
Старый Ли Трастамара, казалось, дремал в кресле. Кот по имени Слава лежал на его исхудавших коленях. Глаза у кота были желтые, как у императора Чеслава или барра.
– Меня тревожат два обстоятельства, – сказал новый глава Службы Опеки. – Во-первых, если бы принц Севир просто готовил военный переворот и хотел бы для этого обзавестись собственным флотом, он должен был действительно отремонтировать «Эдем». Это было бы проще – построить корабль на дружественной верфи, а потом его и угнать. И во-вторых, орбитальные верфи у Рамануссена слишком малы, чтобы построить дредноут.
– И? – спросил Ли Трастамара.
– Если они не угнали «Эдем», это значит, что он им не нужен. Я проанализировал то, что было произведено и похищено. Это – оружие. Энергетические установки ближнего боя, ракетные узлы и броня. В этом перечне нет ни двигателей, ни систем навигации. Это значит, что они создали новую боевую платформу, сэр. Принципиально новую боевую платформу. Ее-то они и опробовали над Баррой.
Старый Ли Трастамара молчал.
«Если нас поймают, нас казнят, – внезапно подумал Станис Трастамара, – нас казнит не принц Севир. Нас казнит сам император по просьбе принца Севира. Мы делаем то, что делаем, потому что мой прапрадед квалифицировал действия Севира как заговор против императора. Но может ли быть заговором против императора что-то, что сам император никогда не назовет заговором, потому что речь идет о его сыне, потому что император ленив, равнодушен и не хочет слышать о заговорах близ себя, а хочет слышать только о триумфальных разоблачениях козней крийнов и барров?
Если заговорщик – это тот, кого признает заговорщиком император, то тогда заговорщик – это я. Я вступил в заговор против империи, потому что так решил мой прапрадед. Если бы император хотел принять меры, он давно бы принял их. Для того чтобы установить, куда Севир тратит деньги, нужна Служба Опеки. Но вот для того, чтобы установить, как он выбивает эти деньги, достаточно Службы Новостей. Если император не видит очевидного, значит, он не хочет этого видеть. И если ты думаешь, что плохой император – это тот, кому все равно, когда у него на глазах расстреливают племянника и пробивают гвоздями колени Ашари, – погоди, пока императором станет тот, кто расстреливает людей и пробивает колени».