Как это было бы здорово!
Выйдя из спальни, Пеншо услышал странный звонок в дверь и взглянул на часы. Для Санк-Марса было еще рановато. Он прошел через небольшую гостиную, чтобы открыть входную дверь, и при этом не увидел и не услышал, как за его спиной возникли два крупных человека, двигавшихся за ним пригнувшись, — один вышел из кухни, другой из-за стеллажа с книгами. Открыв внутреннюю дверь, за окошком запертой наружной двери он увидел затылок мужчины, и тут его свалила на колени яркая белая вспышка, отдавшаяся в голове от сильнейшего удара по черепу. Он слишком поздно попытался сопротивляться, схватив кого-то за ногу, — ему было трудно дышать, сил почти не осталось, координация была потеряна. Пока его волокли по полу обратно в гостиную, он почти ничего не соображал и старался не двигаться. Ему хотелось избить этих людей, уцепиться за них, но он не мог. Сквозь застившее глаза кровавое марево Чарли попытался разглядеть мужчину, позвонившего в звонок и вошедшего в дом, но видел только, что тот был в костюме и при галстуке. С его лицом было что-то не то. Оно выглядело совершенно неестественно. Вдруг Пеншо все понял и ужаснулся. Нападение не было делом рук каких-то накачанных наркотиками отморозков или несовершеннолетнего хулиганья. На лицо вошедшего в дверь человека был натянут черный нейлоновый чулок.
Так было проще скрыть лицо и избить его до полусмерти. Ясно было, что ворвавшиеся в его дом бандиты хотели, чтобы он видел, как будут развиваться события, и для этого скрыли свои личины.
* * *
Мэтерз следовал за Роландом Харви на приличном расстоянии. Холмистая, поросшая лесом земля позволяла ему следить за патрульной машиной могавка издалека, а голые стволы и ветки деревьев, как и вершины холмов, надежно скрывали его от констебля. На старую развалюху, в которой он ехал, никто в индейских землях не обращал внимания.
Они миновали Оку, небольшой городишко остался позади.
Вдруг Мэтерз понял, что потерял индейского миротворца из вида. Дорога шла по холму, с которого отрывался прекрасный вид на долину, через парк раскинувшуюся до самого озера. Машины, за которой он ехал, на дороге не было видно. Мэтерз развернулся и не торопясь поехал в обратном направлении, внимательно глядя на все ее боковые ответвления. Вскоре, проезжая монастырь Оки, он вновь увидел патрульную машину.
Какое-то время полицейский ехал дальше, потом опять развернулся и проехал мимо монастыря в третий раз, свернул к нему и припарковался на стоянке для посетителей, неподалеку от магазинчика, где монахи торгуют своим знаменитым сыром, кленовым сиропом и всякой ерундой. Хотя монахи продали сыроварни огромной компании пищевых продуктов «Крафт», они продолжали в небольших количествах делать сыр. Выйдя из машины, Билл Мэтерз прошел немного по заснеженной стоянке и за деревьями увидел вторую, совсем небольшую парковку, на которой рядышком стояли две машины — патрульная Роланда Харви и синяя «хонда-аккорд».
В кармане у него завибрировал телефон. Мэтерз прислонился к стволу клена и ответил:
— Слушаю вас.
— Билл?
— Эмиль, вам сообщили номер?
— Что, прости?
— Вы уже выяснили номерной знак машины Люси?
— Подожди чуток. — После непродолжительной паузы Санк-Марс назвал ему номер.
— Я нашел ее, Эмиль. По крайней мере, машину, но могу поспорить, девушка тоже скрывается где-то здесь. Голову даю на отсечение, она в западном крыле монастыря в Оке. Харви привел меня прямо сюда. Как вам это нравится?
Его напарник аж присвистнул от полученной новости.
— Что мне теперь делать?
— Отваливай оттуда и чтоб никто там тебя не заметил. Сгинь. Попозже вечерком я тебе перезвоню.
— Будьте осторожны, Эмиль.
В монастырском магазине он купил фунт сыра, потом поехал в город. По дороге, проезжая мимо дома Чарльза Пеншо, Мэтерз из чистого любопытства бросил на него взгляд. Он обратил внимание, что рядом с патрульной машиной Сюрте дю Кебек и «доджем-неоном» на небольшой площадке для парковки стоял длинный белый лимузин. Да, некоторым полицейским нельзя было запретить красиво жить! Мэтерз подумал, что отец Пеншо, который, по слухам, был большой шишкой, заехал навестить сына. Решив не мешать семейной встрече, он направился в город в объезд замерзшего озера.
* * *
Первые жуткие удары в живот выбили у Чарльза Пеншо весь воздух из легких и все остававшиеся силы. Он лежал на сосновом полу и бился в конвульсиях. Когда он был еще тщедушным парнишкой, его били не раз, он знал, что надо держать себя в руках, не поддаваться панике, потому что скоро придется что-то говорить. На этот раз все было не так, он чувствовал, что тело ему больше не повинуется, дышать почти не мог и очень боялся умереть. Мужчины ждали, пока он придет в себя, ни один из них не вынул ни ножа, ни пистолета. Это вселяло в него надежду. Потом здоровенный громила снова начал его бить кулачищем размером с наковальню во все места, которые не были защищены. Полицейский кричал и стонал.
Амбал избивал его методически. Пеншо корчился от каждого удара и теперь стонал непрерывно, рот был полон крови, кровь текла из носа, от дикой боли в паху он снова закричал, пытаясь выплюнуть изо рта кровь, и тогда его подняли с пола и бросили об стену, а когда он свалился на пол, опять подняли и снова со страшной силой ударили об стену. Его телом ломали мебель, кровь теперь слепила его, заливая глаза, и в какой-то момент его кинули на диван.
— Сядь, — распорядился чей-то голос.
Пеншо застонал и сложил руки на груди, как будто хотел собраться и сосредоточиться на дыхании.
Потом попытался хоть что-то разглядеть сквозь кровь, заливавшую ему глаза.
Обращенные к нему лица трех бандитов были скрыты натянутыми на голову нейлоновыми чулками.
— Сержант Пеншо, — надевая кожаные перчатки, обратился к нему тот, который звонил в дверь, — зовите меня Жак. Я откликаюсь на это имя, если ко мне вежливо обращаться.
— Что вам надо, Жак? — спросил Пеншо таким слабым голосом, что его почти не было слышно. Каждый вдох отдавался в груди нестерпимой болью. От ударов у него, наверное, сломалось ребро, и теперь он был почти без сознания от боли. Он заметил, что на пальцы одного костолома был надет массивный кастет, с которого капала кровь. Его кровь.
— Скажите мне, зачем вы убили моего хорошего приятеля Эндрю Стетлера?
— Я этого не делал.
Ответ оказался неверным. Серия ударов перекинула его через диван, он снова упал на пол, где его били и топтали ногами, а полицейский только пытался прикрыть глаза согнутыми руками и подтянуть колени к груди, чтобы защитить низ живота. Пеншо сплевывал кровь и проваливался в беспамятство, где было спасение от страшных ударов тяжелыми ботинками, а когда все кончилось, попытался куда-нибудь отползти, но не мог пошевелиться, только сгибался от невыносимой боли и слабо стонал.
Мучители опять подняли его с пола, как будто он ничего не весил, и снова бросили его на диван спиной к подлокотнику.