На следующий день, четверг, 13 января 1999 г.
— Объясни мне, что к чему, — попросил Люк Сегин.
Фармацевтический набор поражал воображение разнообразием и многоцветьем. Люси улыбнулась.
— Когда мы пересекли границу, Брэд подумал, что я занимаюсь контрабандой бисера и смогу этим опорочить доброе имя индейцев. Он даже не подозревал, что на этот бисер я, пожалуй, смогла бы выкупить весь Манхэттен.
— Ты шутишь?
— Здоровье стоит недешево.
— И что, все они разные?
— Некоторые из этих таблеток — блокаторы, они помогают иммунной системе защищать клетки. Другие обладают сильными антивирусными свойствами. Третьи защищают организм — особенно желудок — от воздействия других средств. Четвертые стимулируют борьбу организма против инородных тел даже тогда, когда их там нет, опять-таки повышая функции иммунной системы. Пятые нормализуют состав крови, увеличивая уровень эритроцитов и улучшая общее состояние больного. Шестые…
— Спасибо, — прервал он ее. — Я понял.
Но она не собиралась останавливаться.
— Видишь эти большие продолговатые пилюли? Они действуют вместе с внутривенными инъекциями, которые я делаю пациентам. Это антивирусное средство, которое еще требует доработки. Оно прекращает действие источника заболевания. Физическая форма вируса трехмерная, с острыми краями. Это средство отыскивает вирус, попадает внутрь, обволакивает его и делает так, что он не может больше себя питать. Видишь, как интересно?
Люк был просто поражен.
Они завтракали в небольшом кафе, примыкающем к мотелю. В этот ранний час там было много торговцев и строителей, работавших по контрактам. Люси взяла себе овсянку с фруктами, а Люк выбрал фирменное блюдо заведения — яичницу из четырех яиц с сосисками. Девушка оделась по-деловому — на ней был розоватый свитер, клетчатая рубашка, бежевые брюки и ковбойские сапоги. Ее немного удивило, что Люк нарядился в прекрасную рубашку оливкового цвета. Ее бы, конечно, было нелишним погладить, но она и без того отлично на нем смотрелась. Заправлена она была в его обычные поношенные джинсы.
— Когда мы достаточно продвинемся в этом направлении, — продолжила объяснение Люси, — мы сможем лечить не только СПИД, но вообще почти все болезни — от менингита до обычной простуды. Поэтому, как я тебе уже говорила, если мы станем первыми, дело запахнет огромными деньгами. Но для тебя самое главное то, что ты сможешь вылечиться, даже если СПИД проявится у тебя в резко выраженной форме.
— Если проявится? — спросил он.
— Когда проявится, — уточнила Люси. — Одна из проблем, с которой нам пришлось столкнуться, заключается в том, что со временем действие наших препаратов ослабевает. Вирус СПИДа к ним приспосабливается. То, чем мы сейчас занимаемся, называется «интеграза». Это такой фермент, действие которого причиняет много хлопот. Он связывает генетический материал ВИЧ с ДНК больного непосредственно внутри клетки. Ты, Люк, угоняешь грузовики, а интеграза ворует клетки. Только после того, как она это сделает, ВИЧ может начать распространяться в организме с такой большой скоростью. — Она ненадолго смолкла, чтобы дать Люку возможность переварить сказанное. — У нас уже есть ингибиторы протеаз — блокаторы других ферментов ВИЧ, которые называются протеазами и действуют на поздних стадиях размножения вируса. У нас есть азидотимидин и ddI, блокирующие фермент, который называется обратной транскриптазой, действующие на ранних стадиях заболевания. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы разработать ингибиторы интегразы и помогать людям на протяжении продолжительной средней стадии болезни. Теперь нам надо найти такое место — совершенно точное место, где мы можем прищучить интегразу, где нам удастся ее остановить, чтобы вообще ее вырубить. Вот, Люк, чем мы занимаемся. Об этом никто не знает. Но мы занимаемся именно этим.
— Здорово. Сейчас я покажу тебе, почему это так здорово.
Люк слегка приподнял рубашку, чтобы показать ей отметины на животе. Люси опустила ложку на тарелку.
— Я про это не знала.
— Раньше я весил на пятьдесят фунтов больше. В тюрьме англичане называли меня Толстомордый. Теперь они бы никогда не дали мне такую кличку.
— Люк, — сказала Люси, склонившись к нему, — давай, я попробую тебя вылечить. Пока еще это, наверное, можно, если болезнь в ранней стадии.
Он отрезал кусок сосиски и положил его в рот. Прожевав и подумав над ее предложением, шофер сказал:
— Ты замечательная девушка, Люси. Я должен тебя защищать.
— Люк…
— Для меня не вопрос, рано это или поздно. Сейчас я себя чувствую вполне сносно.
— Тогда позволь мне уничтожить эту гадость в зародыше.
Какое-то время он пристально на нее смотрел.
— Хорошо. Я дам тебе это сделать.
Он сказал это так, будто хотел сделать ей одолжение, ублажить ее.
— Прекрасно, — ответила Люси, возвращаясь к завтраку, — я вылечу тебя, Люк. Если не веришь, просто смотри, что я буду делать.
— Я знаю, что ты это уже делала. Мне еще в жизни не фартило так, как сегодня. Мне никогда не везло. Если я теперь ошибаюсь, надеюсь, что ты права.
— Ладно, Люк, тебе снова не подфартит, если опять станешь мне что-то вроде этого демонстрировать, когда я ем.
Люк сначала усмехнулся, а потом впервые с тех пор, как она с ним познакомилась, рассмеялся.
Пять дней спустя, вторник, 18 января 1999 г.
При определенных обстоятельствах фармацевтическим компаниям разрешается проверять экспериментальные лекарства на смертельно больных испытуемых. Такое разрешение было дано после распространения СПИДа, поскольку борьба с этим страшным недугом требовала радикальных методов поиска средств, которые могут его одолеть. Однако использовать просто больных людей в качестве подопытных кроликов для проверки действия лекарств, не прошедших апробацию по государственным каналам и недостаточно проверенных на крысах, не говоря уже о людях, категорически запрещалось. Разработка новых медицинских препаратов могла доставить руководителям фармацевтических компаний много головной боли, хлопот и неприятностей. Иногда над производством одного и того же средства работали конкурирующие фирмы, и если какой-то из них удавалось выйти на рынок первой, сопернику было очень легко все потерять. Любой серьезный результат тут же пугал конкурентов, привлекая совершенно излишнее для исследований внимание. Иногда соперники даже покупали экспериментальные средства у испытуемых и с места в карьер пускались в гонку за лидером. С особой тщательностью скрывалось проведение экспериментов над людьми, которых нельзя было отнести к категории смертельно больных. Нечего и говорить, что делалось все возможное, чтобы о таких испытаниях ничего не пронюхали конкуренты.
В силу этих обстоятельств секретные эксперименты с новыми лекарственными препаратами были для Вернера Хонигвакса — президента и генерального директора корпорации «БиоЛогика», единственной возможностью опережения конкурентов. «БиоЛогика» была акционерной компанией открытого типа, и держателей акций надо было постоянно ублажать. Но Хонигваксу совсем не хотелось делиться с ними всеми возможностями наживы, которые предоставляла его компания. Кроме того, он был тайным совладельцем фармацевтической компании «Хиллер-Ларджент Глобал» и имел контрольный пакет ее акций. Он разработал план, который позволял ему держать «БиоЛогику» на плаву и даже взвинчивать ее рыночную цену, но со временем он собирался выпустить на рынок новое лекарство или набор лекарственных препаратов не через «БиоЛогику», а через «Хиллер-Ларджент». Такая комбинация позволила бы ему не делиться невероятными прибылями, которые могли бы составить миллиарды долларов, со «всей этой сволочью», как он обычно называл акционеров «БиоЛогики».