Санк-Марс тем временем прочитал Лиз Сове вслух копию документа. Она подписала его без возражений, и спустя минуту ее вызвали к патологоанатому.
— Наш мир суров, — сказал журналисту Санк-Марс.
— Разве это может служить оправданием?
— Девушка сама хочет это сделать.
— От того, что это чистая правда, лучше не становится.
— Это необходимо сделать.
Журналист подошел к стоявшему неподалеку фонтанчику с водой, чтобы напиться. Потом вернулся и сел на скамейку рядом с полицейским, сидевшим со скрещенными на груди руками.
— Иногда, — сказал журналист, — хочется быть на стороне тех, кого била жизнь. Бывает, сам хочешь их слегка стукнуть! И при этом думаешь, что делаешь им одолжение, что стукаешь, чтобы они шли в ногу с другими, потому что так будет лучше для них самих. Я, Эмиль, полагаю, что если что-то сделать необходимо, это еще не значит, что так делать правильно.
Детектив кивнул.
— Думаю, Окиндер, ты прав. Держись своей линии. У тебя своя работа, и я в нее не лезу. А у меня своя, и я привык ее делать сам.
— Когда-нибудь, когда страсти улягутся, может быть, я о ней напишу. Напишу и о том, что случилось сегодня. И вы в этом рассказе не будете приукрашены.
— Да и ты, пожалуй, тоже, — задумчиво проговорил Санк-Марс.
— Да, я ваш сообщник и не пытаюсь это отрицать.
Санк-Марс бросил на него быстрый взгляд. Он относился к молодому человеку с глубоким уважением.
Они ждали, сидя в мрачной нише в коридоре. Первым из кабинета показался Винет. Просунув в дверь голову, он прощебетал:
— Первая проба, — и снова скрылся за дверью, как будто ему тоже было не очень приятно участвовать в процедуре.
Когда, в конце концов, вышла Лиз Сове, она удивилась, что они все еще там. Девушка привыкла, что в больницах ее бросают, и то, что кто-то ее ждет, оказалось для нее полной неожиданностью.
— Что теперь? Вы меня хотите за что-то арестовать?
— Я отвезу тебя домой.
— Если патрульная тачка по дороге развалится, у нас хотя бы радио останется.
— Я пойду домой пешком, — заявил Бойл.
— Значит, я могу сесть на переднее сиденье? — поинтересовалась Лиз.
— А ты не будешь жать на гудок? — спросил ее Санк-Марс.
— Нет уж, воздержусь.
Ее непосредственная искренность вызвала у Санк-Марса улыбку.
— А что с радио?
— Проблем не будет.
— А с пистолетом?
— Терпеть не могу оружие.
— Ну ладно. Тогда можешь сесть впереди.
— Отлично, — просияла Лиз. Казалось, ей это доставило истинное удовольствие. — Замечательно.
Они выяснили, что ей было семнадцать лет, ровно столько дал ей навскидку Санк-Марс, но ему подумалось, что по самой сути ее души ей было не больше семи.
Детектив Билл Мэтерз испытывал особое пристрастие к скрупулезной полицейской работе, когда надо было задавать вопросы, тщательно собирать улики, отрабатывать цепочку свидетелей, чтобы найти жулика, который неожиданно с испугом и изумлением вдруг начинает осознавать, что клетка захлопнулась. Он устал от арестов малолетних преступников, осуждаемых за преступления взрослых, и хотел вырваться из районов окраин. С жуликом можно было хоть с интересом побеседовать — ему особенно нравилось задавать точные вопросы, — а сидеть в тесной машине и травить старые анекдоты с малознакомым человеком ему никакого удовольствия не доставляло.
— Ален, у тебя много с собой денег?
Детектив Дегир вынул из кармана бумажник и пересчитал сорок долларов десятками и пятерками.
— А у меня — пятнадцать, — сказал ему Мэтерз. — Если ты дашь тридцать пять, а я — пятнадцать, будет ровно пятьдесят. Мне кажется, из этого получится вполне приличная взятка.
— Эй, Билл, мне не нужны проблемы с твоим напарником. Мэтерз протянул к нему руку ладонью вверх и слегка помахал пальцами.
— Давай, давай, — сказал он, — отстегивай бабки.
— Ты кому хочешь взятку дать?
— Мне надо зайти в дом.
Дегир оглядел здание. Ему уже надоело здесь торчать не меньше Мэтерза.
— Что касается меня, ты делаешь это на свой страх и риск, за свои собственные деньги. Причем делаешь это, несмотря на то, что я возражаю.
— Гони монету.
С полным карманом Мэтерз выбрался из машины и, ступая боком, спустился к жилому дому по тротуару, чувствуя себя уверенно на ногах только тогда, когда переходил недавно посыпанную солью улицу. Привратник, одетый в тяжелое шерстяное пальто с золотыми плетеными эполетами и некое подобие форменной фуражки на голове, с улыбкой приветствовал посетителей и по-приятельски обменивался парой слов с жильцами, предупреждая их, что ходить по улице надо очень осторожно. Швейцары любят взятки, разве не так?
Когда он ближе подошел к дому, ему очень повезло. Дверь подземного гаража открылась, и он остановился взглянуть, кто оттуда выезжает. Но никто не выехал — вместо машины из гаража вышли сторож с помощником. Они несли ведра с солью, которую руками стали разбрасывать на покатый съезд в гараж. Мэтерз спустился по этому съезду, надеясь войти в дом минуя парадное. Он уже обрадовался было, что все прошло так удачно, прошел мимо сторожа с помощником, который вежливо с ним поздоровался, но как только полицейский вошел в дверь, его окликнул громкий баритон. Он поднял глаза на сторожа и почувствовал себя не в своей тарелке, как будто нарушил государственную границу.
— Простите, — сказал ему страж и защитник этих владений, — я могу вам чем-нибудь помочь?
Вежливость была непременным условием для любого кандидата на столь ответственный пост. Но тон, которым были произнесены эти слова, передавал совсем иной смысл сказанного: «Кто ты, козел, и куда прешь?»
Мэтерз прекрасно понимал, что если его поступок дойдет до Санк-Марса, тот его гвоздями приколотит к воротам конюшни в своих загородных владениях, где рыскают настоящие росомахи. Он сунул руку под куртку, снял полицейский жетон и показал сторожу.
— Полиция, — Мэтерз попытался придать этому слову как можно более веское звучание. — Мы расследуем дело о наезде и бегстве с места происшествия, проводим проверку гаражей в центре города. — «На взятку напрашивается, — подумал он, — потому такого строгого и неподкупного из себя строит». — Не беспокойтесь, много времени это не займет.
— О какой машине идет речь? — спросил сторож, давая понять, что он в доме не последнее лицо и с ним надо считаться.
Мэтерз окинул взглядом помещение гаража.
— «Ауди», — ответил он.
Сторож кивнул.
— У нас здесь парочка паркуется. Но ни один из наших жильцов никогда бы с места происшествия не уехал.