– Я не отвечаю…
– Ты слишком за много не отвечаешь. За Алихана ты не отвечаешь, за Тленкой не отвечаешь, если ты ни за что не отвечаешь, на хрен нам отдавать тебе контрольный пакет? Поехали.
Семен Семенович несколько секунд колебался, переводя взгляд с убийцы полпреда РФ на худощавого, гибкого как рысь Джамалудина.
– Поехали, – сказал Забельцын.
– Джамал, – громко проговорил Кирилл по-аварски, – гьес рехсарав чи ккола дур вац чIварав чи. Сон дихъе кьураб кассе-талда бахъун ьугоан дос чIвадарухъан багIаразул дова жаниса къватIве виччазавураб куц [31] .
Джамал застыл, как будто кто-то нажал на кнопку «стоп». Через секунду губы его шевельнулись, и Кирилл услышал ответный приказ:
– Отвези англичанина в аэропорт.
Джамал повернулся и вышел из кабинета, и вслед за ним, с секундным колебанием, вышел Забельцын, – туда, где бритые затылки спецназовцев торчали из камуфляжа, как подберезовики из лесной травы.
Кирилл молча, без сил, опустился в кресло. Пистолет по-прежнему болтался в его руке, и весь пол кабинета был усеян стеклянной требухой и разлетевшимися бумагами с печатями кипрских оффшорок и шапками администрации президента.
Сэр Мартин встал за его плечом.
– Cyril, – сказал сэр Мартин, – я не привык, чтобы мои менеджеры захватывали правительственные делегации. Я не привык, чтобы на деловых переговорах мои менеджеры вытаскивали стволы. Ты бы действительно в него выстрелил?
Кирилл молчал.
«Джамал бы выстрелил. Еще никто не слышал, чтобы Джамал сказал: «я тебя убью» и не нажал курок».
– Я предупреждал вас, сэр Мартин, – сказал Кирилл, – что все республики Северного Кавказа несут серьезные инвестиционные риски.
Сэр Мартин помолчал и ответил:
– Я не думаю, что ваша проблема – это Кавказ. Ваша проблема – это злая воля. Злая воля, ограниченная лишь трусостью и жадностью.
* * *
Гора, где сидел Булавди, была в пяти километрах от села. Булавди не знал, что там происходит, но стрельба гуляла по ущелью туда-сюда, и Булавди казалось, что каждая пуля, выпущенная в селе, попала в его сердце.
Ади подошел к амиру, присел на корточки и спросил:
– Я думаю, что в селе до захода солнца сегодня будет вырыто много могил. Что мы скажем людям?
– Мы скажем, что их убили русские свиньи, – ответил Булавди.
– А что мы скажем Аллаху, если Джамал не появится?
– Что они стали шахидами, – ответил Булавди.
* * *
Сэр Мартин поехал в аэропорт сразу, а Кирилл подъехал туда через полчаса.
Оцепление стояло как на параде. Над БТРами, у которых остановился джип Кирилла, был виден фронтон нового аэровокзала с огромным портретом Джамалудина, и белый самолет с красным хвостом и красной же надписью «Навалис».
Кирилл выскочил из машины и помог выбраться жене. Она даже не успела переодеться, на ней было ее любимое домашнее платье, длинное, красное, в крупных белых цветах, и белый платок, полностью скрывавший волосы, и солдаты, сидевшие на БТРе, вдруг рассмеялись и отпустили в ее адрес какую-то пьяную шутку. Шахид помог бабушке Айсет и стал вытаскивать чемоданы.
Хас-Магомед стоял, чуть напружившись и глядя на солдат черными злыми глазенками, а Саид-Эмин вдруг прижался к Кириллу и задрожал. Кирилл вдруг понял, что дети уже видели это: БТРы, перепуганных и оттого агрессивных солдат, грязные шутки из линии оцепления, только тогда рядом не было красно-белого самолета, и улететь было некуда.
В vip-зале было прохладно и пусто, и только компания из трех офицеров пела за столиком в холле пьяную песню.
– Эй, телка! Тебе говорят! Подь сюда! – закричал один из них, обращаясь к Диане.
«Спокойно, – сказал сам себе Кирилл, – это не оккупанты. Это армия, которая пришла меня защищать. Это моя армия».
– Папа, ты летишь с нами? – спросил Саид-Эмин.
Кирилл присел на корточки перед ребенком и улыбнулся:
– Нет. Шахид летит.
Когда он выпрямился, из-за стойки регистрации показались трое спецназовцев и штатский с паспортами в руках. Кирилл принял его за пограничника.
– Кирилл Владимирович Водров? – сказал штатский.
– Да.
– Вы задержаны при попытке незаконно скрыться от следствия с территории Российской Федерации.
Кирилл шагнул вбок, заслоняя собой Диану, – и в ту же секунду его сбили с ног. Чей-то сапог вдавил его шею в холодный гранит, голову окунули в мешок, – а еще через полминуты закованного в наручники президента Navalis Avaria протащили служебным коридором и швырнули, как куль, в пахнушее кожей нутро бронированного автомобиля.
Завизжала об асфальт резина, – машины развернулись и выскочили с территории аэропорта.
* * *
Машина ехала недолго – минут десять. Кирилла вытащили и повели коридорами. Хлопнула дверь: его усадили, мешок сдернули.
Он сидел в длинном кабинете с полами, крашеными масляной краской. Прямо перед ним на трех ножках растопырилась телекамера, за ней улыбался особенной, полубезумной улыбкой премьер Христофор Мао. На белой его рубашке ярким пятном выделялась огромная, из красного дерева, словно сделанная под охотничье ружье кобура. Слева, там, где обычно сидит следователь, сидел начальник УФСБ по республике генерал Шеболев.
А справа от Мао сидела беременная Диана, и тут же, рядком – двое его младших сыновей и молодой Шахид. Правая, единственная рука Шахида была скована с правой же, единственной рукой Хас-Магомеда. Когда Кирилл увидел жену, ему показалось, будто из тела его вынули все кости, и обмякшее мясо ссыпается горкой на стул.
Христофор Мао вынул из бывшей при нем папки листок и лаконично сказал:
– Подписывай.
Кирилл пожал плечами и стал читать. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он читает договор, согласно которому «Навалис» продает Российской Федерации акции «Навалис Авария» за двадцать три миллиона долларов.
– Это не имеет никакой юридической силы, – сообщил Кирилл Христофору Мао.
– Подписывай, – отозвался Мао.
– Сначала вы отпустите мою жену и детей. Всех, включая Алихана, – сказал Кирилл.
Вместо ответа Мао вынул из своей лакированной кобуры «стечкин», приставил его к затылку Шахида и выстрелил. Кровь и ошметки мозга брызнули в лицо Кириллу.
Время замерло.
Его постоянный охранник, двадцатидвухлетний парень, который был с ним весь последний год, который водил одной рукой его машину и подавал одной рукой ему пальто, который играл с Хас-Магомедом и учил Алихана стрелять, парень, который прошел Красный Склон и десятки спецопераций, – без звука повалился лицом на стол, даже не успев понять, что произошло, – и Хас-Магомеда, скованного с ним, бросило вперед. Глаза мальчика отчаянно заморгали, губы задергались, – но он не проронил ни слова, выпрямился и застыл, а Диана обреченно закрыла глаза.