– Садись, – сказали сзади.
Кирилл оглянулся и увидел, что за его спиной стоит молодой парень в хорошо выстиранном камуфляже и крепких светло-коричневых берцах. У парня был чисто выбритый подбородок, автомат Калашникова и вдумчивые глаза убийцы.
В пяти метрах сзади от Кирилла гаишник в желтой светоотражающей куртке что-то втолковывал водителю такси. Он был не один. Рядом с гаишником стоял еще один парень в камуфляже и с автоматом Калашникова. В профиль он казался точной копией первого.
Дверь придорожного кафе раскрылась, и из нее вышла полная старуха в черном платке и с ведром помоев в руках. Она перекинулась парой слов с солдатиком на блокпосту, и заспешила куда-то по своим делам, мимо черного «Мерседеса» и милицейских «Жигулей».
– Садись, – повторил автоматчик.
Водитель Кирилла развернулся и въехал обратно в тоннель. Кажется, ему дали деньги.
Заместитель руководителя Чрезвычайного Комитета по расследованию террористических и диверсионных актов на Северном Кавказе пожал плечами и сел в черный бронированный «Мерс», припаркованный под зеленым щитом с надписью «Аллах Акбар».
* * *
Бештой был высокогорным городом; он располагался на высоте в девятьсот метров над уровнем моря. Но окружающие его вершины вздымались до трех и даже четырех тысяч, и когда спустя пятнадцать минут город вывернулся неожиданно из-за очередного поворота серпантина, он показался Кириллу кучей коробочек, сваленных в сомкнутые лодочкой белые ладони гор.
Черный «Мерс» проскочил Бештой насквозь за десять минут. Мелькнули и пропали за поворотами низкие каменные домики с оголенной зимней лозой, обвившейся вокруг железных прутьев навеса; мелькнула новая, с иголочки, школа и рядом – бывший кинотеатр с пристроенным к нему свежим минаретом. У площади напротив мэрии Кирилл заметил пустой цоколь от памятника и огромную, раза в четыре крупнее мэрии мечеть, а наискосок от нее – обгоревшую трехэтажку.
«Мерс» выскочил за город, ни разу не запнувшись у светофора, на черное скользкое шоссе, отделенное от гор оголенными рогатыми тополями, и через минуту затормозил у кованой ограды. Водитель выключил двигатель и вышел из машины. Когда он распрямился, оказалось, что он выше Кирилла на две головы. Оба автоматчика тоже выбрались из машины, кивком пригласив Кирилла следовать за ними. Кирилл внимательно присмотрелся за ними во время пути; у них был одинаковый рост, одинаковые глаза, одинаковые красные губы и даже два совершенно одинаковых свежих пореза чуть ниже одинаковых родинок над правой губой. Они были как две фотографии с одного и того же негатива.
За воротами начиналась широкая кладбищенская аллея, по обеим сторонам которой тянулись совершенно одинаковой высоты памятники и плиты. Аллея шла далеко вперед, так, что Кирилл в вечереющем воздухе не видел ее конца. Направо и налево шли такие же одинаковые памятники.
Это бы очень походило на военное кладбище, где государство за казенный кошт хоронит своих павших воинов, если бы некоторые памятники не были спаренными, а то и строенными, потому что под гранитной плитой лежали сразу два члена семьи.
5 апреля 2002-го года в пять часов двадцать минут утра отряд боевиков под предводительством некоего Вахи Хункарова захватил бештойский роддом номер один. Через три с половиной часа после захвата, еще до того, как ошеломленные власти успели блокировать здание, при монтаже взрывной цепи в роддоме произошел взрыв, сровнявший с землей все левое крыло.
На всех ста семидесяти четырех памятниках, стоявших на кладбище, была одинаковая дата смерти.
На сорока семи дата смерти совпадала с датой рождения.
В конце аллеи, отделяя старое кладбище от новой, образовавшейся недавно части, возвышалась небольшая мечеть из рыжего камня с рвущейся вверх стрелой минарета. Кирилл поднялся по ступеням и остался у дверей. Он молча смотрел, как трое его спутников прошли вперед по расчерченному прямоугольниками ковру и остановились под низким, усеянным лампочками обручем люстры.
Они молились недолго. Проходя аллеей обратно, они поздоровались с женщиной, возившейся возле одной из могил.
Спустя десять минут «Мерс» проехал по какому-то вечереющему селу, забираясь все время в гору, и сразу за селом свернул в ворота, увенчанные минаретом сторожевой вышки.
За воротами тщательно выметенная дорога петляла между подстриженных кустов и уходила вниз, петлей обвиваясь вокруг темного зимнего озера с пятиметровой вышкой для прыжков в воду.
Справа от озера стоял двухэтажный желтый особняк казенного вида. Под опустевшим на зиму навесом шоркал лопатой одетый в черное дворник, и возле навеса носами к озеру сгрудились два десятка машин. Кирилл обратил внимание на здоровенный микроавтобус с затененными стеклами. На дальнем берегу озера стояли какие-то бревенчатые домики.
«Мерс» покатился по черной дорожке вокруг озера, и только тут Кирилл заметил, что двухэтажный особняк вполне населен. У его крыльца стояли трое с оружием, и когда один из них открыл дверь, Кирилл заметил стойку для автоматов и длинный дощатый стол, за которым сидели два десятка бойцов в камуфляже.
«Мерс», однако, не остановился у особняка, а проехал чуть дальше, к одному из бревенчатых домиков, с низким крыльцом и светящимся квадратом тщательно задернутых штор. На крыльце тоже сидел паренек с автоматом.
«Мерс» остановился у крыльца, один из близнецов вышел и распахнул дверь. Паренек с автоматом посторонился. Кирилл нажал ручку и вошел в бревенчатый домик.
Пол и стены небольшой гостиной были затянуты коврами. Между окон висела здоровенная фотография ночной, залитой светом мечети. Низенький столик меж кожаных кресел был заставлен нехитрой едой: помидорами, зеленью, да лепешками. В кресле напротив фотографии сидел невысокий худой человек в удобных полуспортивных брюках и пушистом клетчатом свитере. Он казался еще более измученным, чем вчера, и когда он повернул голову к двери, Кирилл увидел сизые мешки у него под глазами и небритую щетину на подбородке.
Наискосок за столом сидел Арзо Хаджиев и без всякой вилки ел темно-бордовый помидор размером с маленькую дыню. Третий в этой компании был тот самый белокурый парень, который вчера так лихо крутил пулемет вокруг пальца. На этот раз он был в красном спортивном костюме; на запястье его сверкнул платиной «Патек Филипп».
– Здравствуй, Джамалудин, – сказал Кирилл, – а мне показалось, ты меня вчера не узнал.
…июнь 1997…
После истории с похищением Заура Джамалудин очень вырос в глазах своей семьи. О нем заговорили по всей республике. И дело было не только в том, что Джамалудин вызволил из ямы своего брата и застрелил того, кто его украл.
Просто война подходила к аварским горам все ближе и ближе, и те, кто умел воевать, стояли все выше и выше. А так хотел Аллах, что Джамалудин повзрослел на войне, а не в бизнесе и не в уличных разборках. Гадкий утенок превратился в орла, хулиган – в воина.
Война накатывалась на горы, точа вековые устои и размывая то, что не успела размыть советское власть; а кое-что, наоборот, она поднимала со дна. Похищение Заура было первой ласточкой. Скоро людей стали воровать как кур.