— Когда со всей определенностью вскроется, что украинцы по прямому приказу своего президента убивали русских в чуждой для интересов украинского народа войне. Когда каждому жителю Украины станет понятно, как дважды два, что делалось это не для защиты лично его интересов, а совсем даже наоборот вопреки им. Когда станет ясно, что вполне возможно за содеянное с благословления президента придется держать ответ всему народу в целом. Вот тогда никакой режим не устоит. Он будет просто вынужден уйти с политической сцены. И одним из кирпичиков составляющих будущие революционные баррикады станет как раз твоя поездка к друзьям.
Опять это слово, Севастьянов едва не задохнулся от захлестнувшей его изнутри волны ослепляющего гнева, стиснул под столешницей до боли кулак, давя болью мышечной судороги нервное напряжение. Ответил же на пафосную речь чекиста вполне спокойно и по-деловому, сразу переходя к обсуждению технических вопросов, якобы считая главное и принципиальное давно и однозначно решенным.
— Каким образом я должен буду убедить их дать правдивые показания? Ведь в результате подобных разоблачений они автоматически попадают в категорию наемников, военных преступников по всем международным законам. Должен быть очень серьезный стимул, чтобы подвигнуть человека на такое признание…
— Стимул, говоришь, — хитро прищурился Петр Максимович. — А вот такой стимул как раз ты и есть… Что глазами хлопаешь? Если бы мы рассчитывали, что этих людей можно просто купить заплатив энное количество бумажек с рожами президентов, мы бы не разыгрывали с тобой эти кружева и обходные маневры. Купили бы и дело с концом…
— Говорят, купить можно любого, просто у тех, кого считают неподкупными цена выше, — безразлично глядя в сторону произнес в пространство Севастьянов.
Чекист разразился хриплым лающим смехом?
— Молодец, красиво изложил. И в общем-то все правильно… Вот только есть некий предел рентабельности таких покупок. Ну не стоят твои однополчане сотни миллионов долларов. Между нами говоря, даже по миллиону на брата не стоят. А на меньшее не клюнут. Гордые… Как же, имперские офицеры, честь имею, и все такое… Вот на эту честь, да на совесть и надо будет давить. Ведь они не безликого русского пилота убили, они, заразы, твоего любимого племянника в сыру землю положили… Улавливаешь разницу…
Севастьянов лишь скрипнул зубами, до боли сжав челюсти.
— Но-но! — прикрикнул на него чекист. — Это же и будет твоя месть! Забыл уже? Умная месть, не тупая! Месть со смыслом!
— Да помню я, помню, — процедил сквозь зубы Севастьянов, изо всех сил пытаясь казаться спокойным.
— Вот то-то, Витек, тут он рычаг самый главный… — мгновенно сбавил тон оперативник, переходя на доверительный шепот. — Вот этим ты их дожмешь… Ведь выходит в долгу они теперь перед тобой… В огромном долгу, в неоплатном… Значит, должны сделать то, что скажешь, а? Сам знаешь, должны… Ну плюс к тому с нашей стороны, конечно, все гарантии. Если нужно, выезд в Россию, гражданство, смена фамилий, трудоустройство, деньги, в разумных пределах конечно, но все же… То есть к ним никаких претензий, никаких показательных судов и разоблачений с охотой на ведьм. Честный рабочий материал для комиссии и все…
— Подождите, но я ведь даже не знаю, где их сейчас искать, — попытался хоть что-то возразить Севастьянов, подспудно чувствуя, что вот сейчас перед ним положат список адресов.
Конечно он угадал. Петр Максимович, нарочито кряхтя поднялся из кресла и подошел к рабочему компьютеру Луговина, защелкала командными клавишами беспроводная мышь, замелькали на экране, сменяя друг друга, набитые файлами директории. С таинственным видом ярмарочного фокусника чекист склонился над клавиатурой, а потом словно заправский конферансье объявил:
— Итак, номер первый. Померанец Павел Михайлович. Подполковник запаса Сбройных Сил Республики Украина.
— Запаса? — удивленно переспросил Севастьянов, вглядываясь в строгое лицо Померанца возникшее на экране.
Похоже Пашка фотографировался для личного дела. Непривычная, отличающаяся от родной российской парадная форма, ряд медалей, погоны с двумя звездами. Взгляд направленный поверх головы фотографа в видимую одному ему бесконечность и упрямо выставленный вперед четко очерченный подбородок.
— Понимаю Ваше удивление, — важно кивнул чекист. — Вы ведь всего несколько месяцев назад лично встречались с подполковником Померанцем. И даже вроде бы совместно распивали спиртные напитки, пренебрегая выполнением отданного Вам приказа.
Севастьянов резко вскинулся было, но на лице Петра Максимовича играла такая всепонимающая умиротворенная улыбка, что он снова расслабленно опустился в кресло. Спорить и оправдываться явно не стоило.
— Да-да, Вы правильно поняли… Не стоит отрицать очевидные вещи, к тому же я не Ваш непосредственный начальник и не собираюсь поднимать вопросов личной дисциплинированности… Итак, вернемся к главному, в данный момент жизненные обстоятельства Павла Михайловича несколько переменились, — с еле слышным довольным смешком сообщил меж тем внимательно наблюдавший за ним чекист. — На данный момент подполковник Померанец уволен из Сбройных Сил, официальная формулировка — по состоянию здоровья. Хроническая язва желудка, видите ли, обнаружилась у офицера. А с таким заболеванием дальнейшее прохождение службы противопоказано. Поэтому, теперь Павел Михайлович самый обычный военный пенсионер. Нигде не работающий и проживающей в полученной от государства квартире в городе Днепропетровске.
Мышка в руках чекиста задвигалась, перелистывая фотографии одну за другой: вот Померанец пожелтевший и болезненно согнувшийся бредет вдоль оживленного проспекта еле переставляя ноги, вот он же у металлической двери подъезда, набирает код, еще одна фотография — общий вид добротной кирпичной многоэтажки, кружком выделено окно с неопределенного цвета провисшими шторами.
— Адрес, разумеется, мы Вам предоставим, — Петр Максимович вновь сделался холодно официален и безупречно вежлив. — Так же телефоны: стационарный и два мобильных. Особых сведений, увы, нет. Ваш сослуживец ведет чрезвычайно замкнутый уединенный образ жизни, практически не выходит из дома, только в ближайшие магазины за продуктами. По нашим сведениям, начал неумеренно выпивать. Постоянных контактов ни с кем из остальных фигурантов не поддерживает. Близких родственников нет. Жены и вообще женщины, тоже…
— Может быть он действительно болен… — попытался робко вставить Севастьянов, вспомнив неестественный цвет лица и жалкий вид столь не соответствующий всегда бывшему здоровяком Померанцу, такому, как сохранила его память.
— Исключено, — отрубил Петр Максимович. — Увольнение подполковника Померанца вызвано дополнительной перестраховкой и проведено в спешном порядке незадолго до назначения парламентской комиссии. Конечно, имеется медицинская книжка со всеми необходимыми результатами обследований и положенными записями, но персонал, размещенного в Днепропетровске военного госпиталя пациента с такой внешностью и фамилией при опросах, проведенных нашими людьми припомнить не смог, что достаточно странно, если предположить, что он там действительно лечился. Понимаете? Чудес не бывает и пациента с хронической болезнью не могут не помнить в отделении где ему был поставлен диагноз. Ну а сами документы можно легко подготовить задним числом… В украинской армии увольнение офицера по здоровью такое же долгое и муторное дело, как и в нашей… Впрочем солидная пенсия и безвозмездно выделенная квартира практически в центре областного города достаточно щедрая компенсация за упущенные карьерные возможности подполковника-перестарка… Наши ребята все проверили, и теперь уже нет никаких сомнений — Померанца в отставку, что называется «ушли»…