Тут и там валялись порнографические журналы самого разного качества – от высококлассного «Плейбоя» до откровенно омерзительного «Мистера Икс». На кухне несколько чашек, электрический чайник и маленькая сковородочка. Игорь не утруждал себя готовкой. Зато в ванной роты шампуней и батальоны средств после бритья. Надо же, он даже пользовался женским кремом от морщин.
Бело-зеленая баночка «Синержи» могла навести на мысль о том, что его здесь посещала женщина, но я тут же отмела подобную возможность. Марков, безусловно, был бабником и имел массу любовниц, но водил их не сюда, а в другие, снятые для этих целей квартиры. Тут же он отдыхал: валялся на кровати, читал порнушку, глядел видик… Иногда оставался ночевать, кайфуя в одиночестве. Интересно, почему он не хотел разводиться с Алисой? Хотя мой прежний муж Макс Полянский, самозабвенный бабник и врун, тоже неохотно отпустил меня. И дело вовсе не в невероятной любви. Просто потаскуну выгодно иметь жену – все остальные дамы в этом случае не начинают предъявлять на него права. К тому же Макс всегда плакался в жилетку своим бабам, рассказывая о моем жутком характере и крайней болезненности. В ответ на советы бросить стерву Максик корчил унылую гримасу и бормотал: «Ну как оставить беспомощного инвалида? Грех смертельный».
На нежные женские души подобное поведение действовало чрезвычайно эффективно, и Полянский добивался, чего хотел, в один момент.
Я распахнула шкаф и присвистнула. Чего тут только не было! Несколько париков, коробки с гримом, накладные усы и бороды, связки отмычек, резиновые перчатки, коробочка с тальком… Если документы существуют, то они здесь!
Первый ящик письменного стола был заперт. Я потратила почти целый час, взламывая неподатливый замок. Сначала честно пыталась открыть его отмычками, но я плохо владею «гитарой», поэтому притащила с кухни нож с широким лезвием и принялась расковыривать сверхтвердую, как назло, деревяшку. Наконец раздался треск, и перед глазами предстал… пустой ящик. От злости я выкрикнула:
– Еж твою налево!
Ну вот, набралась от Семена Андреевича дурацких выражений. Значит, документов нет и здесь! Я провела целый день в бесплодных поисках и когтерезку не купила. Очень захотелось курить, и я пошла на кухню. Марков тщательно следил за своим здоровьем, пепельниц в доме не держал, но на подоконнике стояла какая-то пустая баночка. Я отодвинула тюль и увидела в самом углу за занавеской плоский серый кейс. Вот оно! Леночка говорила, что Игорь носил документы в кейсе.
Трясущимися от возбуждения руками я схватила найденное и тут же удостоверилась, что «дипломат» заперт, причем на цифровой замок. Время подбиралось к десяти вечера. Ничего, прихвачу с собой и дома распотрошу находку.
Но разве у нас дома можно заняться чем-нибудь тихо и спокойно? Одиннадцать часов, ночь почти, а никто не собирается спать. Маня и Кеша ругались так, что их возбужденные голоса были слышны на улице.
– Это не малахитовый цвет! – вопила дочь.
– Именно малахитовый, – настаивал сын.
– Не спорь со мной, – продолжала злиться девочка. – Кто в художественную школу ходит? Просто колер взбесившейся жабы!
– С ума сойти! – зашипел Кешка. Машка таки сумела вывести брата из себя. – Жаба грязно-серая.
– Три ха-ха, – замогильным голосом произнесла Маруся. – Ты что, лягушек не видел?
– Жаба и лягушка – разные животные!
– Прекратите! – вмешалась Ольга.
– А по-моему, потрясающий цвет, – поддакнула Нюся. – У Аркашеньки просто изумительный вкус.
– Что случилось? – поинтересовалась я, заглянув в гостиную.
С комнатой происходило что-то ужасное. Чем дольше шел ремонт, тем гаже она выглядела. Семен Андреевич оказался слишком обстоятельным и неторопливым. Скоро три недели как он «улучшает» комнату, но пока добился прямо противоположного эффекта. Потолок мастер мучил, как маньяк жертву. В результате на нем были видны разводы и подтеки.
– Грибок в плите завелся, – безапелляционно заявил Семен Андреевич, когда ему указали на подозрительные сероватые разводы. – Строители плиту влажную положили, вот и результат.
Потом наступил черед стен. Уж не знаю, каким образом работнички добились такого результата, но все они были чуть разного цвета. Причем сочетание этого «чуть» способно довести впечатлительного человека до обморока. Кстати, Жора в этом совершенно не виноват, он целыми днями торчал на кухне, где у Катерины, как назло, испортились все электроприборы. Поэтому парень без устали прокручивая мясо, месил тесто и взбивал белки. Не далее как сегодня утром «перегорела» кофемолка…
– Кеша купил новую плитку для камина, – принялась ябедничать Маша. – Смотри, ужасно, не правда ли?
Честно говоря, Маня права. Если цвет стен колебался от светло-салатового до изумрудно-зеленого, то кафелинки походили на солдатскую гимнастерку, причем не новую, а сильно поношенную, выгоревшую и явно нечистую. Но мне казалось, что при таких стенах цвет облицовочного материала уже не имел никакого значения.
– Сами велели брать малахитовую, – отбивался Кеша.
– Это не малахитовая, – вновь завела свое Манюня.
– Гляди, – велел брат и ткнул пальцем в бумажку, приклеенную на ящичке, – черным по белому обозначено: «кабанчик малахитовый».
– Дожить почти до старости, – фыркнула Манюня, – и обращать внимание на таблички и вывески!..
– Ты, может, еще и газетам доверяешь? – ухмыльнулась Зайка. – Этакое трогательное отношение к печатному слову.
– А мне кажется, что цвет потрясающий, – неожиданно громко заявила Нюся. – И вообще, в доме мужчина хозяин, как он сказал, так и должно быть. Хватит спорить, чудесный кабанчик!
– Может, нам паранджу надеть? – ехидно спросила Ольга. – Кеша купил истинную жуть. Придется самой поехать.
– Ну и езжай себе куда хочешь! – внезапно заорал сын.
Его всегда бледное лицо неожиданно покрылось болезненными красными пятнами.
– В этом доме, – вопил Кеша, – меня совершенно не уважают, в грош не ставят!
Он выскочил в коридор, изо всех сил хлопнув дверью.
– Кешик, не волнуйся так! – взвыла Нюся и стремглав кинулась за ним.
Мы остались сидеть с открытыми ртами. Аркашка никогда не кричит, а когда злится, то, наоборот, начинает говорить придушенным голосом. Такой вопль из его груди на моей памяти вырвался впервые.