— Не думаю, что вы хороший предсказатель, — сказал Клейн.
— И все-таки все будет именно так. Президент обнимет своего брата, вы получите большую премию от холдинга. И скажу по секрету, еще вы получите компенсацию за причиненные волнения. И ваша служба пойдет дальше. Причем вашим лучшим другом станет Миша. Он прекрасный человек. И вы прекрасный человек. Вы делаете одно дело, у вас общие интересы, так что ваша дружба будет вполне естественной. Вместе вы многого добьетесь.
«Как уверенно он держится», отметил Клейн. А почему бы ему не держаться уверенно? Клейн у них в кармане. После того, как он раскрыл им один из важнейших секретов холдинга, у него нет иного пути — только с ними. С кем? Чего тут гадать, все равно они не скажут, кто за ними стоит. А если и скажут, то как проверить? Да и какая разница? Прокуратура или ГБ, или еще кто-то… раньше за каждым ведомством стояло государство, и все вроде служили одному хозяину, но даже тогда силовые конторы вербовали агентов среди соседей. Государства больше нет, его заменили финансовые группировки, и ни одной из них Клейн не приносил присяги. Не стоит переживать по поводу незаметного перехода в новую фирму.
Правда, эта фирма чуть не убила его. И убила его друга.
Но ведь Шалаков сказал, что его смерть не входила в их планы. Видимо, все должно было ограничиться жестким допросом и последующим наблюдением. Как это и получилось с Клейном. А Степан их планы нарушил. Если бы им было приказано убить Зубова, они застрелили бы его на лестнице без лишних разговоров.
А Рома?
Наверно, у них не было другого выхода. Ромка мог взорваться хуже Зубова. Приступ безрассудной ярости. На него иногда накатывало. Еще неизвестно, не прибил ли Ромка кого-нибудь из своих убийц. Наверняка прибил. У них просто не было другого выхода.
Сейчас Клейн нужен им хотя бы потому, что только через него они могут выйти на программистов. Потом им понадобится что-нибудь еще. Главное, начать. Итак, он возвращается в свой кабинет. Ничего не случилось. А что случилось, то забыто. Он возвращается в свою квартиру, где в ванной на веревке сохнут майки и трусы, постиранные перед отъездом… Он перевозит с собой Рену и Эльдара, и отныне стиркой будет заниматься жена… Он продолжает работать на предавшего его президента и время от времени подрабатывает на стороне. Наверно, они будут платить ему за каждую распечатку разговоров. Наверно, им нужна будет еще какая-нибудь информация. Наверно, придется посодействовать в трудоустройстве — то есть внедрить в холдинг еще какого-нибудь Шалакова. Чего уж тут гадать — придется делать все, что попросят.
Как уверенно он держится, как дружелюбно улыбается. Он искренне радуется чему-то. Понятно, чему. Не каждый день удается получить в свое распоряжение начальника службы безопасности со всеми потрохами. Боевого офицера. Полковника. Это вам не замполит конвойной роты. Интересно, на чем они подловили Шалакова? Неужели действительно на реабилитации зэков? Да уж, подобрали вы мне команду, вздохнул Клейн и спросил:
— Чего именно? Чего мы можем добиться вместе с Шалаковым?
— А что вас интересует в жизни? Впрочем, вы получите все. Деньги. Свобода. Власть. Что вам еще предложить?
— Чашечку кофе, — усмехнулся Клейн.
— Почему вы смеетесь?
— Меня еще никогда не вербовали, — сказал полковник Клейн. — Надеюсь, вы профессиональный искуситель. Было бы обидно лишиться невинности под дилетантом.
Руслан Назарович Азимов оказался утомительно разговорчивым. Как только автобус отъехал от его роскошного офиса, он спросил у Зубова, к какой школе восточных единоборств тот принадлежит. Зубов на секунду задумался, открыл было рот, но сказать ничего не успел, потому что Азимов принялся перечислять школы, в которых занимался его сын. С пяти лет он отдал мальчика лучшему бакинскому каратисту, и через пять лет мастер признал, что он уже не может научить ребенка чему-нибудь новому. Тогда пришлось выписать из Махачкалы мастера кун фу. Азимов устроил его инженером в свою автоколонну, но появлялся он там только один раз в месяц, а все остальное время отдавал мальчику. Они ездили на все семинары и турниры, мальчик выступал вне зачета, под маской, и всех побеждал. В общем, самый-самый черный пояс.
Таланты мальчика очень помогли ему, когда он переехал в Москву. Сейчас он учится на дипломата и подрабатывает в охранном агентстве, тренирует телохранителей. И мастер кун фу тоже с ним, теперь уже в качестве оруженосца. Хотя Салим в принципе не признает никакого оружия, кроме голых рук и ног.
— Это все ерунда, — говорил Азимов, презрительно касаясь «кипариса» кончиками пальцев. — Кусок железа. Кончились патроны, можешь выбрасывать свой автомат.
«Все сходится», подумал Зубов. На лестнице он застрелил Салима, а потом Азимова-младшего. Вот, оказывается, почему мальчишка-то не отстреливался. Просто не умел.
— Это не автомат, а пистолет-пулемет, — сказал Зубов, переложил оружие под другую руку и задернул занавеску.
Он поймал себя на том, что действительно заботится о безопасности Азимова старшего. Забавно. Наверно, до сих пор срабатывают в нем военные рефлексы. Задача поставлена — ее надо выполнять.
Была и другая задача, более важная: позвонить по аварийному бакинскому номеру. Пока автобус добирался до города, Зубов сидел рядом с водителем и обсуждал перспективы курортного туризма. На его взгляд, пляжи Апшерона и Ленкорани могли выйти на международный уровень. Водитель принялся спорить, потому что эти пляжи были лучше международного уровня. Выяснив название дачного поселка, где базировались боевики, Зубов перевел разговор к теме приватизации. Он полагал, что база расположилась в приватизированном пионерском лагере. Но в ходе обсуждения оказалось, что это дача какого-то Ахундова, партийного деятеля времен Хрущева. Этой информации будет достаточно, чтобы, дозвонившись до угрозыска, объяснить, где сейчас находится тело опера Гасанова.
На перекуре после завтрака один из охранников рассказал подробности вчерашней засады на Клейна. В адресе была женщина с ребенком и местный мент в гражданке. На мента навели его начальство, и ему приказано было сваливать по доброму. А он уперся рогом, наряд вызвал. Ему стали объяснять, что идет секретная операция. Предложили посидеть в машине. Там ему приставили ствол к башке и попросили не рыпаться. Опять же по доброму. Но он по доброму не понимал. Ножик у него был на ноге, под носком. Пырнул нашего и на ходу соскочил. И как раз напоролся на снайпера.
Зубов надеялся, что будет достаточно дозвониться до любого оперативного дежурного. Он надеялся, что такая информация одинаково действует на любых ментов, независимо от их национальности, религии и партийности. Гасанов был членом семьи, и Зубов надеялся, что эта семья не оставит его убийц в покое, каким бы солидным не было их прикрытие.
Он рассчитывал позвонить, когда они остановились у офиса «Мирового Океана», но водитель оставил его в автобусе и сам сходил за Азимовым. Тот послушно вошел в автобус, протянул вялую руку Зубову и сел у окна. Зубов, извинившись, пересадил его на другое место, и сам сел так, чтобы прикрыть Азимова от возможного выстрела через окно. Тут-то Азимов и спросил: