— Вы кто, телохранитель или конвоир?
— Я охранник, — сказал Зубов.
— Если я буду убегать, ваши действия?
— Убегать вместе с вами, — сказал Зубов, не задумываясь.
— Значит, телохранитель, — сказал Азимов и расслабился, и заговорил о единоборствах.
Автобус катился по узким кривым улочкам, пересекал шумные проспекты, иногда застревал в пробках. Зубов обратил внимание, что автобусу уступали дорогу, даже когда он слегка нарушал правила. К катафалкам здесь относились уважительно.
А еще он обратил внимание, что автобус не возвращается на дачу, а едет на другой конец города. Здесь были широкие улицы и высокие современные дома, сверкали витрины и пестрели автостоянки.
Автобус забрался в какой-то служебный двор, развернулся и начал сдавать задом к складской площадке.
— Приехали, — сказал водитель. — Идите вниз. Я тут подожду.
Зубов открыл дверь и заглянул внутрь. Судя по запаху, это было какое-то медицинское учреждение. В коридоре стоял человек в камуфляже, он махнул Зубову и повел за собой. Азимов шагал сзади, нервно потирая руки. Они спустились по гулкой лестнице в коридор с кафельными стенами.
Там их ждали. Четверо насупленных кавказцев в мятых костюмах и черных рубашках. И один русский в джинсах и замшевом пиджаке поверх черной майки от Хуго Босса. Был он белобрысым, со светлыми, жидкими глазами и почти невидимыми бровями и ресницами.
— Ну вот, все в сборе, — сказал белобрысый.
Они пошли вдоль коридора, и эхо смешало шарканье шагов в вязкий неясный шум.
Раздвинув стеклянные двери, они вошли в помещение, где остро пахло медициной. В кресле сидел морщинистый старик с гривой седых волос.
— Оружие на стол, — сказал он. — Хотите разобраться, разбирайтесь по-тихому.
— Чингиз Тимурович, вы же меня знаете, — сказал белобрысый.
— Тебя знаю, других не знаю.
— Стволы оставить, — сказал белобрысый.
Зубов положил на стеклянный стол свой «кипарис». У кавказцев была техника посерьезнее: два «стечкина» и два «узи».
— Заходите, — сказал старик.
— Зачем нам лишние люди? — сказал Азимов. — Пусть ребята постоят здесь. Вы хотели поговорить со мной, я приехал. А зачем лишние люди?
— Здесь нет лишних, — сказал белобрысый и толкнул дверь с закрашенным стеклом. — Прошу за мной. Будьте как дома.
Здесь было холодно, гораздо холоднее, чем в соседнем помещении, и, спускаясь в морг по мраморной лестнице, Зубов порадовался, что под камуфляжем у него еще джинсы, рубашка и жилет.
Вдоль стен в два ряда стояли цинковые столы, и на двух лежали голые серо-желтые тела.
— Руслан Назарович, — сказал белобрысый, — вас не затруднит подойти к покойным? Их обнаружили за аэродромом.
Азимов шагнул вперед и потянул Зубова за рукав. Степан мог бы и высвободиться, и остаться на месте, и чутье подсказывало ему, что лучше держаться от Азимова подальше. Но он должен был увидеть лица тех, кто сейчас лежал на оцинкованных столах. Он не верил, что это могут быть Кот и Димка. Правда, он никогда не видел их в таком положении… Но нет, он просто не верил. И пошел за Азимовым, чтобы убедиться в своем неверии. Так вдвоем они и подошли к трупам. Те лежали на спине, запрокинув голову. У одного была дырка повыше правого соска и развороченный висок. У второго вместо глаза запеклась черная вздувшаяся слизь.
Зубов перевел дыхание. Нет, он не знал этих людей.
— Ну что, не признали? — спросил белобрысый.
— Признал, — сказал Азимов.
— Вы вызвали этих бойцов к себе с базы. Зачем?
— Хотел… Хотел усилить охрану.
— Ответ не принимается. Но пойдем дальше. Это они встречали Муртазанова?
— Не понимаю, как они могли встречать Муртазанова, — слегка запинаясь, сказал Азимов. — Он же в Ленинграде.
— Второй неправильный ответ. Третья ошибка будет для вас последней, уважаемый Руслан Назарович.
Зубов стоял так, что Азимов отвечал белобрысому из-за него. Но кавказцы, пришедшие с русским, рассредоточились по углам морга и застыли там, театрально скрестив руки на груди. Поэтому, если бы у них было оружие, они могли с четырех сторон изрешетить стоящих в проходе.
Как только Зубов подумал об этом, русский щелкнул пальцами, и кавказцы зашевелились. Неуловимое движение рук — и на Зубова глядят четыре ствола. Вот тебе и сдали оружие, подумал он. Сердце забилось сильнее, словно напоминая ему, что в нагрудном кармане жилета затаился его маленький друг ПСМ.
— Постарайтесь отвечать точнее, — сказал белобрысый. — Итак, зачем вы вызвали ребят?
— Я хотел… Я узнал, что Муртазанов… Что его уже везут сюда. Я подумал, что у вас что-то случилось. Если бы я не поехал в аэропорт, они спрятали бы его и начали обмен.
— Ну и встретил бы спокойно, — сказал белобрысый. — Проследил бы за ними, потом вызвал бы меня. Но ты же не так все сделал. Ты свою карту начал сдавать, сука… Зачем ребят вызвал? Зачем бабки им обещал какие-то? Ты у кого ребят перекупаешь, а?
— Надо было много людей. Надо было убрать его охрану. Я хотел перехватить Муртазанова.
— Ах ты, сука, — протянул белобрысый, понемногу закипая. — Перехватчик хренов. Ты у кого перехватываешь, соображаешь? Ты же у меня перехватываешь, сучара!
— Миша, Миша, нельзя так, — недовольно сказал один из кавказцев. — В таком месте ругаешься, э.
— Я извиняюсь, — притих белобрысый. — Муртазанов — мой, ты понял! Я его нашел, я все приготовил, они у меня как на ладони были, все ходы, все люди, все маршруты. Я его мог взять без шума и пыли, как в кино. А теперь все сначала из-за тебя начинать?
— Если мог, почему не взял? — сказал Азимов, подняв голову после того, как кавказцы заставили белобрысого сбавить тон. Теперь он говорил, обращаясь и к ним тоже. — Если мог, где ты был, когда они его вывезли из тюрьмы? Я не знаю, где ты был. Я знаю, где я был. Я каждый день в аэропорт ездил, как ненормальный какой-то. Я всех лично встречал. Если бы не я…
— «Я, я», — передразнил его белобрысый. — Головка ты от… от прибора. Каждый день, говоришь, ездил? Ты, значит, давно это наметил, да? Ты, крысятник, все хотел себе приписать?
— Что приписать, зачем приписать? — в речи Азимова все сильнее звучал акцент, игра на публику продолжалась. — И вообще, э, кто тут хозяин, ты или Чингиз? Пускай он зайдет и разберет, кто прав.
Пока он говорил, Зубов понемногу отступал от столов с трупами, и Азимов двигался за ним. Теперь они стояли в центре морга между рядами столов. В этой точке пересекались линии огня, поэтому грозные кавказцы не смогли бы стрелять без риска перебить друг друга. Они никак не реагировали на перемещения Зубова, и он подумал, что стрелять никто и не собирается. Ему только не нравилось, что они все как один держали палец внутри скобы, на спусковом крючке — так и до случайного выстрела недалеко.