— Ну, что тут у вас? — спросил он недовольно, словно они оторвали его от какого-то важного и приятного занятия.
Исподлобья глядя на него, шахтеры молча пятились в стороны, открывая перед Мерфи проход. И ему ничего не оставалось, как двинуться по проходу.
На черном куске брезента лежало ничком обнаженное тело. Из спины торчала длинная рукоятка томагавка, топорик почти всем лезвием погрузился между лопаток. Голова была повернута набок, и Мерфи узнал инженера Скилларда.
* * *
Мерфи присел на корточки рядом с трупом и прикоснулся к холодной грязной шее.
— Когда его нашли? — спросил он.
— Час назад, — ответили из толпы.
— Индейцы убили его! — выкрикнул кто-то. — Они всех нас убьют!
Внезапно где-то в толпе возникла возня, послышались крики:
— Ведут, ведут! Попался, приятель! Вот он, краснокожий!
Шахтеры вертели головами и приподнимались на носки, пытаясь разглядеть, кого там схватили.
— Сюда его! — приказал Мерфи, выпрямившись и широко расставив ноги.
Толпа раздалась и вытолкнула из себя изрядно потрепанного индейца в серой рубахе. Его руки были связаны сзади.
— Да я его знаю, — сказал Мерфи. — Ты ведь работник Питера Уолка?
— Я муж его сестры, — слегка задыхаясь, выговорил индеец и облизал разбитые губы. — Мое имя — Ахо. Шериф, я должен тебе кое-что рассказать …
— Он убегал! — кричали из толпы. — Он хотел бежать к своим краснокожим!
— Никуда я не убегал! — заявил Ахо. — Я стоял возле участка! Я ждал шерифа!
— Знаем мы тебя, краснокожий!
— Тихо! — рявкнул Мерфи. — Сейчас разберемся. Вы, двое, ведите его в салун. Кто первым обнаружил Скилларда? Ты? И ты? Тоже шагайте в салун, я задам вам пару вопросов.
Заложив руки за пояс, он оглядел шахтеров, и они замолкали под его тяжелым взглядом.
— Я разберусь в этом. Приедет федеральный маршал Даррет, и мы с ним решим, что надо делать. А вы расходитесь по домам. Мойтесь, ешьте, отдыхайте. Завтра всем на работу. Что случилось, то случилось. Еще не конец света.
— Это хуже, чем конец света! — крикнула женщина из толпы. — Это война, шериф! Нам не нужна война! Лучше мы соберем узлы и отправимся отсюда, пока нас всех не зарубили топорами!
— Можешь ехать, женщина, — сказал Мерфи пренебрежительно. — Тебя никто не гнал сюда, и никто тебя здесь не держит. Вы слышали меня? Расходитесь по домам, не толпитесь тут!
Но шахтеры упрямо топтались на месте.
— Мы не разойдемся, шериф, — сказал тот, кто стоял над трупом. — Люди хотят знать, кто убил инженера. Люди хотят судить убийцу прямо сейчас!
— Я тоже хотел бы поймать убийцу! — Мерфи слегка коснулся ногой окоченевшего тела. — Я бы хотел вздернуть того, кто пару дней назад зарезал инженера, а потом засадил ему топор в спину.
— Пару дней назад?
— Кто-то таскает уголь, а кому-то приходится возиться с покойниками. У каждого свой бизнес, — сказал Мерфи. — Можете мне поверить, парни. Уж я-то умею отличить свежий труп от вчерашнего. Посмотрите на рубцы. Инженера убили, когда он был связан по рукам и ногам. Кровь остановилась, поэтому следы веревок стали такими черными.
А теперь посмотрите на горло Скилларда. Убийца раскроил его от уха до уха. Но где кровь? На брезенте — ни капли. И если кто-то скажет, что кровь была на дороге, где его нашли — если кто-то скажет такое, знайте, что он последний обманщик.
— Не было крови, — уныло подтвердил шахтер.
— Так с чего вы взяли, что его убил индеец, которого вы схватили?
По толпе прокатилась волна недовольного ропота.
— Это не такой простой случай, — сказал Мерфи. — Надо разобраться.
— Хорошо. Разбирайтесь. Мы подождем, — угрюмо сказал шахтер.
Но в толпе не поддержали его.
— Чего ждать? Индейцы убили инженера! Они его украли, а потом убили! Чего еще ждать! Надо вздернуть индейца, чтоб неповадно было! Братцы, судью Бенсона сюда! Давайте избирать присяжных и побыстрее покончим с этим делом! Мы разберемся лучше любого шерифа!
Судья Бенсон встал рядом с Мерфи и поднял руку, призывая к тишине. Когда гомон смолк, он заговорил своим хорошо поставленным голосом проповедника:
— Вы требуете возмездия? Вы хотите ответить убийством на убийство? Что же, вы имеете право на месть.
Толпа радостно зашумела, засвистела, затопала ногами.
— Да, люди имеют право на месть, — возвысив голос, продолжал судья Бенсон. — Потому что люди подвержены страху, а страх рождает жажду мести.
Вы думаете, что ваш страх пройдет, когда вы убьете кого-нибудь. Я не буду говорить вам, что вы ошибаетесь. Вы и сами в этом убедитесь. Страх не покинет вас, даже если на каждом столбе поселка будет висеть целая вязанка индейцев.
— Мы хотим справедливости!
— Будет вам справедливость. Выбирайте двенадцать человек в жюри. И пусть они соберутся у меня. Остальные могут идти по домам. Вас позовут, когда мы вынесем решение.
— Никуда мы не уйдем! — закричала женщина. — Они могут налететь в любую секунду!
— Я все сказал, — Бенсон снова поднял руку. — Помните, что присяжные должны быть трезвыми. Жду их у себя. Идемте, шериф.
— А что делать с инженером?
— А что еще можно сделать с покойником? Позовите гробовщика, — сказал Бенсон.
Мерфи наклонился над телом, еще раз потрогал его и с усилием выдернул топор из глубокой раны. В толпе истерически ахнула и зарыдала женщина. Шериф несколько раз воткнул лезвие в песок, чтобы оттереть кровь, и унес томагавк с собой.
Салун часто превращался в зал судебных заседаний, но шериф Мерфи никогда прежде не участвовал в этих процессах. Он не любил лишних разговоров. Ему и сейчас не по душе было то, что затеял Бенсон. До суда ли, когда самому надо бежать без оглядки? Но он не видел другого способа спасти индейца от расправы.
Обитатели поселка уже не первый день говорили только об индейцах. Здесь жили люди, приехавшие из разных концов Америки, но почти каждый из них мог припомнить страшные рассказы о внезапных индейских бунтах. Неважно, что все истории повествовали о далеком прошлом, и во многих из них не было ни слова правды. Индейцы оставались индейцами, а переселенцы — переселенцами.
Хрупкое перемирие было разрушено слухом о похищении Скилларда. А первым выстрелом, сигналом к началу новой войны, могла стать его смерть.
Мерфи хмуро поглядел на связанного индейца. Тот сидел в углу, и над ним стояли двое шахтеров. Их лица были настолько черными от угольной пыли, что они казались неграми-близнецами.
— Не хотите умыться? — спросил у них Бенсон.