— Надо было хоть ромашки плеснуть на камни, — сказал Гранцов. — Пот надо ромашкой перебивать.
— Хорошая идея, — сказал мужик, и Гранцов узнал в нем Сто Седьмого. — Решил присоединиться?
— Просто давно не парился.
— Ну, на это не рассчитывай, — сказал Сто Седьмой. — Парятся гаврики, мы тут только для контроля. Их надо два часа подержать для начала, вот и меняемся, по очереди с ними сидим. А насчет ромашки это хорошая идея. Сам доложишь или я?
— Не понял?
— У них порядок такой. Почему? Потому что у кого есть идея, докладывает либо сам, либо через наставника. Я могу быть твоим наставником. Не возражаешь?
— А без доклада нельзя? Нельзя просто плеснуть? Вон в бутылочках у нас уже готовы все настои, — показал Гранцов. — Тут тебе и ромашка, и мята, и пихта, и лаванда. Чего еще докладывать?
Сто Седьмой крепко сжал его колено, когда Гранцов попытался встать.
— Никакой самодеятельности, — сказал он. — Все под контролем. Откуда ты знаешь, как действует ромашка на токсины? Методика отработана. Чтобы ее дополнить, надо все сто раз взвесить. Смотри. Сначала парилка. С потом выходят токсины и шлаки. В обед мы даем витамины, чтобы укрепить иммунитет. И снова парилка. Снова витамины. Но это касается пока только тела. Теперь насчет психики. Мы держим их все время среди нормальных людей. Почему? Потому что у них появляется новый смысл. Они тоже хотят возродиться. Они оставляют наркотики в старой жизни. Они видят, что они ни хуже других, что у других тоже есть проблемы в старой жизни. И вот все вместе они возрождаются и становятся нормальными. Совсем другими людьми становятся.
— Здорово, — сказал Гранцов. — То-то я каждый раз после бани будто заново родился.
— Я не шучу, — сказал Сто Седьмой. — Это все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Они на самом деле меняются.
— Ты тоже? Наверно, уже внутри стал генералом?
— Я на первом уровне. Еще не готов возродиться. Почему? Потому что анкета плохая. Недавно Второй опять меня срезал, сука. Каждый месяц заполняешь анкету. Девятьсот вопросов. Всегда разные. И тебе говорят, готов ты или нет.
— Я чувствую, что готов, — сказал Гранцов. — Воняет уже и здесь. Пойду на воздух.
— Накинь простынку, я подведу тебя к Восьмой. Она занимается новичками, — сказал Сто Седьмой и добавил вполголоса: — Соберись. Это конь-баба. Расколет любого Штирлица.
Восьмая сидела за белым столиком на берегу и грызла яблоко, черкая карандашом в блокноте. Эту блондинку Гранцов несколько раз уже видел — например, в той комнатке, где все выкладывали свои интимные воспоминания, и где он, освобождая Добросклонова, так грубо обошелся с ее пациентами.
Заметив, что к ней приближаются Сто Седьмой и Гранцов, она повернулась в сторону охранников и кивнула. Тут же подбежали двое — один со стулом для Гранцова, другой с большой чашкой чая.
— Присаживайтесь. Липовый чай хорошо восстанавливает силы после парилки, — сказала она. — Мы принимаем всех, кто приходит к нам по доброй воле. Но вам я особенно рада. Не удивляйтесь, я знаю про вас много, почти все. Мы собирали информацию о персонале. Вы сильная личность, к вам будут тянуться люди. Нам нужен такой человек, как вы.
— А если после возрождения из меня получится что-то другое? — спросил Гранцов, осторожно пробуя чай. Напиток понравился ему, и сразу захотелось пить. Но, вспомнив, как подействовал «чай из лотоса», Вадим отставил чашку.
— Бросьте, — улыбнулась Восьмая. — О каком возрождении вы говорите? Вам это не нужно, вы и так на высоком уровне воплощения. Вам надо беспокоиться не о возрождении, а о самореализации.
— Не думал, что это так уж бросается в глаза.
— Судите сами. Первое. Вас выгнали из армии за пьянство, — сказала она. — Но вы самостоятельно бросили пить.
— Просто не на что было, — он пожал плечами.
— Второе. Вы спецназовец, воевали в Афганистане и в Чечне, но ваша психика не пострадала, у вас нет никакой озлобленности.
— Вот тут у вас неверная информация, — сказал Гранцов. — Я не спецназовец, как вы говорите. Нет такой военно-учетной специальности. Я специалист по автотранспортной технике. Никакого спецназа не существует. Это все журналисты придумали. Газетный штамп, чтобы пугать народ. А командировка в Афган? Была, не отрицаю. Только я там не воевал, а служил зампотехом в заброшенной точке на иранском направлении. Там и боевых-то действий настоящих не было.
— Но в Чечне боевые действия велись, и война там была, этого вы не сможете отрицать. Многие вернулись оттуда с надломленной психикой. А вы — нет.
— Да где вы видели эту надломленную психику? — спросил Гранцов. — Кто надломился, тот там же и пропал. Оставьте вы свои газетные штампы. Сразу видно гражданского человека. Рассуждаете о войне с точки зрения телезрителя. Почитайте лучше книжки по военной психологии. Вам будет полезно.
— Отлично, — она сделала еще одну пометку в блокноте. — Это очень ценная поправка. Тогда давайте уточним еще одну деталь. Возможно, вам будет нелегко об этом говорить, но вы все же постарайтесь отвечать предельно честно. Вам некого стесняться. Поговорим о том периоде, когда вы стали гражданским человеком и злоупотребляли алкоголем. Что было основанием для вашего увольнения?
— Пьянка, — вздохнул Гранцов. — Пьянка с отягчающими обстоятельствами.
— Вы что-то скрываете, — заметила Восьмая. — Насколько я знаю, непьющих офицеров в вашей армии вообще не бывает. Значит, вы натворили и в самом деле нечто экстраординарное. Что именно?
Вадим Гранцов снова задумался, смущенно улыбаясь.
— Что такого я натворил? Да ничего особенного. После Хасавюрта многие ушли из армии, сами знаете. Нет смысла служить неизвестно кому и непонятно зачем…
«Нет, такая формулировка выставляет армию в слишком невыгодном свете, — решил Гранцов. — Не стоит лить воду на мельницу злопыхателей и очернителей».
— Но лично у меня вопрос решился без высоких материй. Напился, подрался, — сказал он виновато. — Да еще и развалил политико-воспитательную работу. Неуставные отношения, самовольные оставления части и так далее. Таким не место в армии.
— Кажется, вы выбросили портрет Ельцина из штабной канцелярии? — спросила Восьмая.
— Ого, — удивился Гранцов. — Опять мимо. Не выбросил, а просто не взял его с собой, когда меняли дислокацию. Но откуда это вам известно?
— Нам все известно. Да, я знаю много о вас, — сказала она значительно. — Поэтому и рада, что такой человек сам пришел к нам. Ваши товарищи поступили глупо, им незачем было бежать. Мы никого не затаскиваем силой. Люди приходят к нам сами. Это наш принцип. Никакой рекламы.
— Так, — сказал Гранцов. — Если мне отказано в возрождении, что вы можете предложить взамен?
— Просто другую жизнь. Вы будете ездить по всему свету и помогать людям. Вы были за границей?