— А я без нее не уеду.
Кардосо потянулся и сказал:
— Всем — спать. Куда бы мы ни направлялись, пока у нас одна дорога. Та, что ведет подальше от рудника, подальше от города и как можно дальше от всех его обитателей.
В горах рассвет наступает хоть на минуту, а все же раньше, чем в долине. Кириллу хотелось воспользоваться даже таким незначительным преимуществом, поэтому в путь тронулись, как только стали видны просветы между деревьями. Ирландцам и Фернандо достались мерины, которые прежде таскали фургон. Они были без седел, но беглецы легко смирились с таким неудобством — все лучше, чем пешком топать. Если Фернандо и мог завидовать спутникам, то по другому поводу.
— Ого, да у вас целый арсенал, — протянул он, разглядев, сколько оружия выглядывало из-за седел. — Зачем тебе лишний груз?
— Хочешь, чтоб я поделился с тобой?
— Ну, если ты будешь настаивать, я, может быть, и соглашусь принять винчестер. И, пожалуй, вон тот кольт с ореховой рукояткой.
— Подожди, еще не время делить оружие.
— Я подожду. Я терпеливый. — Васкес еще раз завистливо глянул на оружие и, видимо, решил сменить тему. — А чего это Рико такой смурной? Девчонку в городе оставил?
Кирилл оглянулся. Рико ехал последним и не мог слышать, о чем они говорят. Но все же Кирилл понизил голос:
— Его невесту увезли из деревни и сдали в бордель. К сестрам Фраун. Слышал про таких?
— К сестричкам? Повезло девчонке. Будет как сыр в масле кататься. Говорят, там каждая шлюха имеет тряпок на десять тысяч долларов. Шелка, меха, брильянты. А к которой из сестер она попала? Если к Эвелине, то будет жить вообще как принцесса. На вилле.
— Что еще за вилла? — послышался голос Рико.
Кирилл укоризненно глянул на Фернандо, но тот меньше всего задумывался о нежных чувствах своих новых попутчиков. Оглянувшись, он вытянул руку:
— Когда кончится лес, вон там, в долине, увидишь белый замок. Настоящий замок, только маленький. Это и есть вилла. Там мадам Эвелина принимает самых дорогих гостей. Если твоей девчонке еще не исполнилось семнадцати, то она точно там. На вилле держат самых молоденьких. Но не слишком долго. С полгодика. Потом переводят в город, а на их место новых завозят.
— Луисите и шестнадцати нет, — угрюмо сказал Рико.
— И ты уже называешь ее своей невестой?
— Мы должны были обручиться.
— Выше нос, амиго. Господь подкинул вам испытание, только и всего. Если ваша любовь не ослабнет за полгода, ты сможешь забрать свою Луиситу. Ну конечно, если она сама захочет вернуться обратно в деревню. Я таких историй наслышался. В соседней палатке живут Гонсалесы, трое братьев. Тоже, как ты, приехали выручать сестренку. Уже второй год выручают. Раз в неделю ходят к особняку, она им подбрасывает деньжат, а иногда их и на кухню пускают, так они в поселок столько объедков приносят…
— Лучше бы тебе помолчать, Фернандо, — озабоченно сказал Мануэль. — Какое нам дело до каких-то Гонсалесов?
— И верно, хватит болтать, — буркнул Рико.
Дорога снова сузилась до едва заметной троны, и колонна всадников вытянулась змейкой. Впереди ехал Кардосо, Кирилл держался последним. Поначалу он немного беспокоился за Шона и Пита. Но братья хоть и сидели мешком, однако уверенно правили лошадьми. На горной тропе они без подсказки догадались, что надо увеличить интервал.
В такие минуты неопытные всадники, наоборот, начинают от страха жаться друг к другу. Это понятно и простительно в мирной обстановке. Страх высоты неудержимо охватывает каждого, когда правый сапог трется о вертикальную скалу, а под левым круто уходит вниз голый склон с торчащими из него сухими корнями, и далеко внизу поблескивает нить реки. Этот страх отступает, когда рядом с тобой товарищ, который успеет помочь, если конь оступится. Но если поблизости враг, то от товарищей надо держаться подальше. Дружба дружбой, а дистанцию держи. Нет ничего глупее, чем дружная смерть под залпом из засады.
Здесь, наверху, воздух был слишком прозрачным, и Кирилл понимал, что всадников на тропе видно так же хорошо, как и он видит отсюда белые кубики глинобитных домиков под бурыми крышами и расползающееся пятно коровьего стада на изумрудном склоне. Впрочем, понимал он и то, что пока на него смотрят не враги. Вряд ли из-за нескольких беглых арестантов в Тирби будут собирать добровольцев в погоню. А вот те, кто обстрелял конвой, — да, этих ребят следует опасаться…
Полковник Тирби возвращался домой в дурном расположении духа. Пума, на которую он рассчитывал поохотиться вместе с гостями, куда-то пропала. Егеря следили за ней несколько месяцев, знали все ее тропы, и даже сумели привадить ее поближе к вилле, оставляя в кустах привязанных ягнят. Но за последние две недели ее никто не видел. Ягнята оставались нетронутыми — если не считать того, что вороны выклевывали им глаза. Ни свежего помета, ни других следов пумы не находили даже самые опытные следопыты. Получалось, что полковник мог предложить гостям только охоту на ворон, которые шумной стаей поселились в лесу возле виллы.
Но черт с ней, с пумой. Эвелина позаботится о том, чтобы гостям не было скучно. Гораздо больше огорчил полковника старый геолог, профессор Адамс. По его расчетам, запасы меди на руднике были близки к истощению. Копать вглубь или расползаться вширь — результат будет один и тот же: пустая порода и напрасные расходы. На новые месторождения можно не рассчитывать, потому что все они находятся за Сухой долиной. То есть в Мексике.
Договориться с мексиканскими властями Сайрус Тирби сумел бы легко. Получить концессию, перебросить изыскателей и дорожников, нагнать рабочую силу — тоже не проблема. Через год новый рудник даст прибыль. Вопрос в другом — что он даст полковнику кроме прибыли?
Он вспомнил, с каким чувством впервые увидел Медный холм и тот человеческий муравейник, который спустя годы превратился в город. Бесчисленные повозки, землянки, палатки, дымы сотен костров — это был хаос, ожидающий своего Творца.
У тех, кто начинал дело, не хватило сил для его продолжения. Сайруса Тирби вызвал сюда один из его бывших начальников, и поначалу полковник был тут кем-то вроде военного коменданта. Понемногу он прибрал к рукам управление и городом, и рудником. На его приглашение откликнулся только Джерри Хезелтайн, но он один стоил целого десятка высоколобых менеджеров. Всего за год они вдвоем смогли захватить все, что представляло ценность, а бывшие хозяева Медного холма как-то незаметно исчезли. Кто уехал отдохнуть — и не вернулся. Кого-то доконало пьянство. А бывший начальник полковника нарвался на пулю, когда объезжал свои владения. Как раз после его похорон шахтерский поселок и был признан городом, и Хезелтайн предложил назвать его по имени основателя. К тому времени никто не сомневался, что Сайрус Тирби появился тут раньше всех.
Да, тогда он почувствовал себя Творцом. А сейчас, размышляя о новом руднике, полковник чувствовал, что… Да ничего он не чувствовал, кроме раздражения. Опять суета, опять расходы, опять тяготы неустроенной жизни на пустом месте, которое когда-то, может быть, снова назовут его именем. И что с того?