– Ветрянка.
Невестка выключила магнитофон.
– Пойду предупрежу Серафиму Ивановну, чтобы близнецов к ней близко не подпускала.
– Вот глупость! – вырвалось у меня.
– Что?
– Маруська уверена, будто заболела потому, что пожелала себе ветрянку, когда ела Филькину дурацкую ямбу. Теперь поверит в чудеса, гадания и колдовские камлания.
– Знаешь, – сказала в ответ Оля, – конечно, бывают и совпадения, только я вчера захотела, чтобы Виктор мне не пакостил…
– Ну и что?
Выяснилось, что в съемочной группе программы есть режиссер Виктор, человек довольно влиятельный. На беду, он родной дядя бывшей ведущей и, естественно, воспринял Зайку в штыки, даже здороваться поначалу не хотел. Но сегодня, после записи, неожиданно подошел к Ольге и, протягивая руку, сказал:
– Вынужден признать, вы очаровательны и талантливы, будем друзьями.
– По-моему, это ямба действует, – убежденно заявила Ольга.
От злости я чуть не швырнула в нее кассету. Ну ладно Манюня, глупая девчонка, но какова Зайка!
Чтобы не сорваться и не высказать вслух все, что на самом деле думаю про Филю, Алиску, обезьяну и шаманство, я тут же набрала номер телефона колледжа и сообщила нашей классной руководительнице:
– Вот, Анна Геннадиевна, мы тоже пали жертвой эпидемии.
Но учительница внезапно перепугалась:
– В школе нет никакой эпидемии.
– Как, а ветрянка?
– Впервые слышу, ни единого случая.
– Значит, мы первые, – резюмировала я.
– Ну надо же, – сокрушалась Анна Геннадиевна, – так стараемся, чтобы дети как можно меньше контактировали с заразой: и на автобусе возим, и посторонних не впускаем! Где она могла подцепить!
Где, где? Да везде! Потому и назвали ветрянкой, что по ветру носится. Положив трубку, я уставилась в окно. Ей-богу, так и впрямь поверишь в колдовство! Оказывается, в классе все здоровы!
Утром Кеша спустился в столовую в экзотическом виде – белые брюки, бежевая футболка.
– Время года не перепутал? – засмеялась я. – На дворе конец марта, а не август.
– В Индию лечу, – пояснил Аркашка.
– Куда? – отложила я вилку.
Оказалось, один из бывших клиентов сына отправляется в Дели подписывать какой-то контракт с тамошними бизнесменами. Вот и попросил Аркашку слетать вместе с ним и изучить адвокатским взглядом документ.
– Далеко-то как! – вздохнула я.
Панически боюсь самолета и предпочитаю передвигаться на поезде. Но Кешка не подвержен таким страхам.
– Ерунда, восемь часов полета, и работа легкая. Зато на тигров, слонов и обезьян посмотрю…
– Мартышка у нас, между прочим, своя есть…
– Ты кого имеешь в виду? – засмеялся Аркадий. – Ладно, не скучай, всего-то на два дня отбываю, хочешь, кобру привезу? Положим у входа, будет на всех кидаться…
Проводив сына, я, достав большую карту Подмосковья, разложила ее на полу в кабинете и принялась ползать по листу. Нагорье, вот оно. Маленький городок возле Истринского водохранилища. Сюда часто звонила Людмила, во всяком случае, найденный мной счет пестрел датами. Десятое января, двенадцатое, пятнадцатое… Скорей всего там и проживает неизвестная бабушка, о которой упоминала Галя Королева, виртуозная плакальщица. Наверное, Мила отвезла ей Верочку, вот и названивала без конца, волновалась.
…До тихого сонного местечка добралась за час. Цивилизация, казалось, совсем не коснулась этих мест. От Москвы всего ничего, а выглядит, как глухая, забытая деревня. Низенькие деревянные избушки, покосившиеся заборы. Да, называть такое место городом явное преувеличение, скорей это поселок. Впрочем, чуть поодаль, у кромки пока еще по-зимнему заснеженного леса, высился каскад больших частных домов из красного кирпича. А на вокзальной площади торчало несколько ларьков. Я вышла и оглядела ассортимент: дешевая водка, «Сникерсы», жвачки и сигареты. «Голуаз», конечно, нет.
– Где у вас почта? – поинтересовалась я у скучающего продавца.
– А по улице до конца ехайте, – объяснил парень, – там увидите зеленый домик.
Почта приветливо сверкала вымытыми окнами. На чистеньких подоконниках радовали глаз горшки с буйно цветущей геранью. Во всем чувствовалась заботливая женская рука, но заведующий оказался довольно молодым мужчиной.
Я купила несколько дорогих открыток и пару журналов.
– Тихо как у вас, нет никого.
– И не говорите, – охотно ответил мужчина, – да и кому сюда ходить, три калеки поблизости живут! Летом веселей, дачники наезжают, детишки бегают, красота! А зимой как в могиле. Старушки из домов не высовываются, сериалы смотрят, а мужики все поспивались. В сорок лет уже инвалиды, газет не выписывают, журналы не покупают…
– Значит, по телефону болтают, – пошутила я, указав на кабинку с надписью «Переговорный пункт».
– Куда там, – отмахнулся собеседник, – дорого. У нас если помер кто, так телеграмму шлют, дешевле выходит. А вы по делу?
– Хочу дачу на лето снять, заранее приехала, говорят, в мае уже не найти.
Заведующий внимательным взглядом окинул мою курточку, элегантные ботиночки и простенькие черные джинсики.
– Вам не понравится, – заявил он, – дома деревенские, условия во дворе и баня не у всех…
– А вот моя подруга очень довольна осталась, – соврала я, – жила несколько лет у славной бабушки, как будто бы та почтой заведовала.
– Марья Сергеевна? – удивился мужчина. – Ничего не путаете? Она к себе никого не пускает, одиноко живет, бирючка.
– Адрес подскажите.
– Прямо за почтой, на пригорке, только зря время потеряете, лучше идите к Фроловой, и дом больше, и хозяйка приятная.
Но я отправилась к Марье Сергеевне. Дом, расположенный чуть поодаль от других изб, выглядел мрачновато. Окна первого этажа украшали витые решетки – странная предусмотрительность для простой деревенской бабули, у которой и украсть-то скорей всего нечего. И уже совсем дико гляделась железная дверь.
– Кто там? – раздалось откуда-то сбоку.