Я запыхалась, слегка вспотела, адреналин бушевал в крови. С лица никак не сходила улыбка. Я сделала это, и вышло неплохо, честное слово, — по правде говоря, я получила удовольствие. В толпе я вспышками различала лица, глаза — они смотрели на меня, им понравилось, а ведь это первый мой вечер.
Через много-много часов, утомившись так, что уже и двух мыслей связать не могла, я сидела рядом с Кэдди в гримерной. Моя новая подруга отдирала от век накладные ресницы.
— Ты и правда хороша, — похвалила она. — Для первой-то ночи.
— Спасибо. Если б ты не показала мне что и как, я бы сама не врубилась.
— Делов-то. Хочешь еще совет?
— Давай.
— Обзаведись загаром, — сказала она, махнув в мою сторону ваткой с запекшимся на ней макияжем. — А то при таком освещении ты прям сверкаешь.
За многое я благодарна Кэдди. Отнюдь не все девушки горели желанием помочь. Мы отчаянно конкурировали друг с другом, в любой вечер имелось определенное количество мужчин и туго набитых бумажников на всю нашу братию — в этом смысле ночная моя работа до ужаса напоминала дневную. Стриптиз — такое же впаривание товара. Сперва демонстрируешь свое искусство танцовщицы, потом набиваешь цену, раздеваясь, доказывая, что и тело у тебя неплохое. Все это время шаришь глазами, высматривая в зале потенциальных клиентов. Сходишь со сцены и стараешься установить взаимопонимание с намеченным клиентом, разговорить его и заключить в итоге сделку, то есть заманить его в ВИП-зону, — это приносило больше всего бонусов, — а если не получится, то компромисс, промежуточная сделка: тридцатка за приватный танец. Мое счастье, что я знаю, как вести торги. Применив эти правила к «Баркли», я начала зарабатывать очень и очень всерьез. А что касается обнаженки, после первых двух-трех раз я раздевалась уже без всякого смущения. Такая же игра, как в сфере продаж. Высматриваешь парней, которые обратили на тебя внимание, тех, кто смотрит глаза в глаза, из них отбираешь тех, кто пьет шампанское и заправляется виски, то есть денег при себе много и они уже наполовину пьяны. Дальше все легко.
— Половина ребят мечтает, чтоб у них на тебя встал, — рассуждала Кэдди, — а вторая половина рассчитывает увидеть, как ты сверзишься с шеста. Чего еще от нас ждут, если не этого? Развлекухи — либо так, либо этак.
Подобного рода афоризмы она выдавала. Можно было бы составить сборник классических изречений Кэдди. В совокупности они передавали работу в клубе куда точнее, чем мое многословие.
За первый вечер в «Баркли» я получила двести фунтов (это уже за вычетом клубного взноса). Повеселилась, хорошенько поработала физически, с удовольствием болтала с посетителями. К тому же я обзавелась новой подругой. Да это же легко, думала я тогда. Зашибись как легко.
Много я тогда понимала!
Проснулась я под шум дождя. Я проспала рассвет — тот час, когда меня обычно будил луч солнца, проникавший через люк. Было без малого десять.
Я оделась, накинула водонепроницаемую куртку и, прихватив сумку, направилась к офису. Мой велосипед обитал в сарае за главным зданием. Я сняла замок и поехала в центр города. Дождь лил ручьями, вода колола глаза.
Город Рочестер красив даже в дождь. Я пристегнула велосипед цепью на стоянке и прошлась мимо пабов и индийских ресторанчиков. Как раз был праздник продуктов, вдоль центральной мощеной улицы развернулся итальянский рынок. Кое-кто из торговцев сдался, накрыл миски с оливками и корзины со свежим хлебом брезентом. Я посмотрела сыры и баночки с острым соусом и разными сортами чатни. В киоске на углу прямо с огромной сковороды продавались сосиски в багете. Запах от них шел головокружительный, я не удержалась и купила, но, откусив разок-другой, поняла, что аппетит ко мне так и не вернулся. Я порыскала по букинистическим магазинам и благотворительным лавочкам, но покупки делала с разбором: лишнего места на борту нет.
Дождь все лупил, и я поднялась к замку, миновала его территорию и спустилась к собору. Хотелось идти, пока не устану, пока не выбьюсь из сил. Мне было одиноко. Общаться с Малькольмом или Джози не хотелось, пусть они и славные. Мне бы человека, знавшего, кто я и что со мной случилось в Лондоне. Дилан — вот кто был мне нужен. Так и тянуло позвонить ему, потребовать ответа: что делается в клубе, как выглядела и о чем говорила Кэдди, вечер за вечером, с того дня, как я в последний раз вышла оттуда, и до момента, когда я нашла ее в реке.
Но из ума не шла интонация, с какой Дилан ответил на мой звонок. Недовольный голос. Я ослушалась приказа. Он рассердился. Где он? Если с ним стряслась беда, когда я об этом узнаю и узнаю ли вообще?
Вернувшись на борт, я сделала себе горячее питье и устроилась в столовой нише, поглядывая на телефон Дилана и клочок бумаги с номером Карлинга.
«На хрен всех», — сказала я себе и потянулась за телефоном.
На этот раз даже гудков не было. И даже сообщение я не смогла оставить.
«Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже».
При первой встрече с Диланом я струхнула, но старалась этого не показать.
Через пару недель после того, как я начала танцевать в «Баркли», мы с Кэдди договорились посидеть за рюмашкой в субботу вечером. А перед этим я решила заглянуть в «Баркли» потренироваться: с самого утра у меня прямо тело зудело от избытка энергии. Мне и в голову не пришло, что я поступаю как-то странновато, — казалось, это лучший способ провести два-три свободных часа, хоть я и улеглась спать в четыре утра.
Дверь клуба оказалась заперта. Я позвонила, подождала, снова позвонила, постучала, а потом уселась на ступеньке и стала думать, чем же мне заняться. В наушниках громко играла музыка, под которую я собиралась танцевать, и я не услышала, как за спиной у меня отворилась дверь, не почувствовала чужого присутствия, пока не ощутила легкий пинок в зад.
Я подскочила, глянула — вот он. Человек-гора. Я выдернула наушники.
— Тебе чего? — спросил он.
Я поднялась на ноги, вскарабкалась на верхнюю ступеньку, чтобы оказаться более или менее на одном уровне с ним. Он и так чуть ли не на полметра возвышался надо мной, однако я не собиралась сдаваться:
— Спасибо за теплый прием. Мне нужно потренироваться.
— Потренироваться? — повторил он и захохотал так, словно я бог весть какую шутку отмочила.
Не удостаивая его взглядом, я прошла в распахнутую дверь прямиком в клубную зону. Свет горел, но не было ни души. Нет нужды пользоваться гримеркой, раз никто не видит, — я прямо там сбросила обувь, стянула с себя джинсы. Занятия с Кариной всегда проводились босиком, а здесь танцевать приходилось на шпильках, это стало для меня основной проблемой. Сначала я раз-другой попробовала начинать танец в туфлях и сбрасывать их перед тем, как подняться по шесту и начать вращение, однако все остальные исполняли свои номера, не разуваясь. В сумке у меня болтались туфли, в которых я едва могла ходить: с ремешками вокруг лодыжек и острыми шпильками — они, кстати говоря, были прочнее, чем казались с виду.