— Ишь, ввадился козел в огород, — пропела фальцетом Ираида с того света. — Бумажки Оболенского ему надобны. Вслед за яйцами ювелирными да сервизами герцогиниными. Национальная гордость великороссов. Чем там гордиться, в том архиве, не понимаю. Сплошные сплетни про сифилис и карточных шулеров. Такое болтают о высшем обществе, как будто пятьдесят лакеев, сгрудившись, писали неделю.
— Да, — отвечал Ираиде Вика. — Оно конечно, но Хомнюку виднее… Мы рады были бы его порадовать, однако копирайт, к сожалению, не позволяет.
Когда же обсуждение от Хомнюка переходит к варианту с реконструкторами, Джанни встрепенывается.
— Знаешь, Виктор, а ведь могло еще быть, что Николай в Румынии стакнулся с искателями сокровищ. В этих регионах, в Трансильвании, да и в Югославии, я читал недавно в газете, много кладов. Там было сколько войн. Множество ценностей перемещали с места на место без контроля. А теперь люди нуждаются в деньгах. Экономика в развале. Значит — полным ходом идет продажа реликвий. Теперь с глобальным интернетом, с возможностями, что дает eBay…
— Да, точно, этот eBay, — вступает Наталия. — Чего только на нем не продают. Машину времени, гравитационные инверсионные ботинки для спины, почтовых голубей, любовный сахар для мужчин. Американское гражданство.
Джанни:
— Один продавал даже призрак дедушки, если уж вам интересно. С сертификатом. Но только в комплекте с дедушкиными костылями.
Звонит вдруг Ульрих, хотя второй час ночи. Но Ульрих, когда идет по следу, он забывает спать и есть.
— Ты, верно, лег? Я выискал статью в русском интернете про копателей.
— О, мы как раз о том же с Наталией и с ее мужем Джанни. О копателях сидим говорим.
— С твоей дамой? И с ее мужем Джанни? А? Ну, с мужем так с мужем. Не хочу отвлекать. Так я вам, может, мешаю? Ты скажи.
У, до чего психологические практикумы человека дотренировывают. Море психологии. Деликатность. Кто бы мог ждать.
— Ульрих, миленький, не сердись. Нам сейчас не до статьи. Мы срочно ночевку организовываем…
— А, ночевку, и муж, ну да. Извини. Желаю удовольствия.
Точно. Где ночевать? Джанни тупо гуляет взглядом по карте. Трактирщик мотает головой: поздно, не найдете. Все гостиницы в округе примерно неделю назад сезон закончили. Разве что прямо у моря, на побережье, в шикарных точках, может, еще что-то и не закрылось. Знать бы, в каких. А среди ночи звонить… У мужа моей сестры разве. Он сдает комнаты рабочим, которые обслуживают пляжи и гольф-клуб в Поверомо. Но до зятя моего еще час езды, ребята.
— Поверомо! Вот в Поверомо живет бедный человек, о котором Люба рассказывала, — произносит дитятко. — У миллионеров работает! Люба к миллионерам меня везла!
Взрослые распахивают рты, будто пораженные громом.
Поднятый от сна держатель мотеля в Поверомо посылает телефонные проклятия шурину. Но коли уж все равно разбужен, соглашается предоставить комнату на втором этаже. Трех комнат у него нет. Все забито сезонными рабочими. Демонтируют пляжи, ремонтируют поля для гольфа, наехало их много. Решено брать ту, единственную, и туда определить Наталию с ребенком. Виктор и Джанни, покосившись друг на друга, заявили, что готовы оба спать в машинах. Хотя начался дождь и ужасно холодно и мокро.
Они попали с автобана на сельскую дорогу, как раз когда грохнула небывалая гроза и разверзлись хляби. Бог решил пофотографировать с неба со вспышкой Лигурию, Луниджану и поместить в свою галерею в интернет.
В прошлом месяце Наталия как раз прочитала любопытную новость: появились такие сайты, вроде школьных стенгазет. И один из них, маленький, но милый сайтик, в Пало-Альто какие-то подростки — правда, только для студентов — придумали. Называется «Фейсбук». Кто хочет, может вывешивать фото фасада своей внешней жизни. Всем показывать фейс. Сознательное антипрайвеси. Выворачивание внутреннего содержания в наружность.
Но сейчас наружная жизнь вообще не просматривается через стену дождя. Зато остро чувствуется жизнь внутренняя. Машина сошла на обочину и стоит. Только «дворники» шурх-шурх. Уже в который раз они в близости вот в такой, о которой Виктор грезил и ночь и день. Не удержался, провел рукой по ее волосам. Провел утратившими кожу губами по приросшему ушку, мягко отстранил воротник ее рубашки и уперся взглядом в свежий ожог.
Ее пытали! Джанни или бандиты?!
— Ты совсем одурел, Виктор, спать надо больше. Я опаздывала в редакцию, в последний момент встала от компьютера и хотела погладить мятый воротник, не снимая блузки.
Тут, мешая поцеловать ожог — ночь! Кто посмел! — затрещал опять телефон. Это Роберт. У него джетлаг и ночами сна ни в одном глазу. Взвинчен из-за ватрухинского аукциона.
— Виктор, я тебя не разбудил? Ну, я подумал, если бы ты спал, телефон бы выключил. Не спишь, да? Хорошо. Итальянские газеты видел? Мне сказали, там какой-то материал об «Омнибусе»… Народ весь день мотался в стенд «Мондадори», все читали, на палках, где газеты висят… Оно, правда, по-итальянски.
— В какой же именно газете, Роберт? И что там сказано странного об «Омнибусе»?
— Не знаю, я не стал ходить читать, оно по-итальянски. Но несколько человек прибегали сюда, на стол. Спрашивали, куда вы делись с Бэром и не отрезали ли вам головы.
— Ну ладно. Юмор ясен. Если бы ты еще умел сказать, о чем речь, тебе цены бы не было. Докладывай, какие там еще у вас несчастия происходили.
Включив мотор, Нати трогается с места (дождь поутих) и тихо-тихо ползет по указанному адресу, в машине горит лампа, и на коленях у нее карта. Роберт докладывает: несчастий, кажется, не произошло. Роберт перед закрытием зашел взять сумку в агентский центр. Там за столом, глядит, заработалась Ортанс. Сказала, при ней приходил человек, общался по-немецки, с английским у него плохо, оставил карточку — Даниил Глецер, «Немецкая волна». Передал какие-то для Виктора бумаги. На конверте написал по-русски: «От папы». От римского папы, что ли? Ортанс сидела и смотрела, что это за бумаги, не связано ли с болгарами…
— Кто ее уполномочивал, интересно, в моих бумагах рыться. Они вообще личные. Я ее вообще не знаю! Никогда не видел эту Ортанс!
— Да… Ортанс попросила еще на словах передать тебе, что Ульрих ей звонил, что она экстренно занимается вашей там экстренной проблемой. Вот, я записал на бумажку. Передаю. А теперь ты скажи, что за экстренная в квадрате проблема?
— Не могу сейчас рассказывать, потом объясню, Роберт.
— Ортанс еще сказала, чтобы ты ждал от нее известий.
— А как связываться? Хоть бы дал ты мне ее телефон. Я бы попросил ее, чтоб она поменьше вмешивалась. Я очень занят. Я в Форте-деи-Марми.
— Передадим, что ты в Форте. Я записываю. Телефона Ортанс у меня тоже нет, хотя хотел взять, и Сэм Клопов хотел взять, но она просила с ней пока не связываться, чтобы никуда ничего не заявляли, никуда не звонили. У нее есть план действий, и она сама со всеми выйдет на связь. Я продиктовал ей твой телефон, Вик.