– Ну ещё бы, – согласился Зим, вспоминая, как два года назад при помощи этой тактики уничтожил отделение российского спецназа.
– Кроме того, это потребует плотной группы обеспечения. Я не уверен, что вашей Службе или нам удастся создать такую за день.
«Или что мы захотим», – подумал про себя Зим, а вслух произнёс: – Ты знаешь, что такое «снайпинг», Чен?
– А? – отозвался приятель по Ассинибойн-Сити.
– Исходный вариант этого определения – охота на бекаса, the snipe. Вспугнутый бекас летит непредсказуемым зигзагом, что делает выстрел по нему чрезвычайно сложным.
Однако у меня есть знакомый, считающий стрельбу бекаса влёт необычайно простым занятием. Дело в том, что этот кулик первые десять метров летит прямо, как стрела, и только потом начинает петлять. Вся суть в том, чтобы попасть в него на этих десяти метрах… – объяснил Алекс.
Автомобиль мчался по бетонной дороге, проложенной по пустыне. Иногда в свете фар промелькивали крохотные прыгающие шарики тушканчиков. В какой-то момент водитель вывернул руль, объезжая выползшую погреться на прогретое полотно змею.
– Можно остановиться? – попросил Зим.
– Да сколько угодно, – Чен отдал команду шофёру. – Пиво?
– Нет, Чен. Надо чуть-чуть подумать.
Зим ходил взад и вперёд в свете фар. Пустыня жила своей незамысловатой, но таинственной жизнью. То там, то здесь в отсвете автомобильных светильников вспыхивали искорки глаз местных обитателей. Вот загорелись зрачки лисицы. А тут два тушканчика проскакали один за другим. Песчанка, испуганно чвыркнув, юркнула в норку.
«Где бы такую норку найти, чтобы не доставали? – с тоской подумал Зим. – Можно даже с Тарой». Ему вдруг очень захотелось услышать её ироничный весёлый голос, прижать к себе плечи с острыми, торчащими ключицами. «Надо начать её учить русскому», – подумал Алекс и даже испугался этой мысли.
– Чен, слушай, – он с трудом оторвался от мыслей о Таре. – Можешь мне помочь?
– Если помнишь, я здесь именно для этого.
– Видишь ли, на первый взгляд избежать покушения такого суперкиллера, как Махмуд-палван, и при этом уничтожить его самого – довольно сложно.
Чен кивнул:
– Ты, как всегда, скромен, Зим.
– Но только на первый взгляд. Потому что на самом деле это гораздо проще, чем кажется.
– Ну, это уже хуже. Похоже на самовосхваление, а Коммунистическая партия Китая учит, что этого нужно по возможности избегать.
Зим начал объяснять. Чен слушал его рассказ со всевозрастающим неудовольствием. Наконец проронил:
– Да, я немедленно отдам распоряжения. Я думаю, что это можно подготовить за восемь часов – тогда нам подвезут требуемое снаряжение прямо на Хоргос.
– Тогда почему ты выглядишь таким расстроенным? – поинтересовался Зим.
– Потому что ты только что продемонстрировал превосходство европейской гибкости над азиатской косностью, – признался Чен. – Мне бы твоё решение даже в голову не пришло. А ведь, по сути, оно – самое элементарное. Мы, дети Хань, тоже не лишены комплексов.
– Просто на кону этого дела не стоит твоя шея…
Кем-кем, а бездельницей Тару никак нельзя было назвать. Целыми днями она читала обширные посты исторических интернет-форумов, переписывалась с какими-то ориенталистами. Как и многим неофитам, ей доставлял огромное удовольствие сам процесс исследований.
К тому же Тара отличалась от большинства неофитов вполне критическим отношением к собственным результатам. Вот и сейчас она, после приветственного поцелуя, взяла с места в карьер:
– Зим, ты представляешь, эти придурки утверждают, что именно уйгуры остановили продвижение Александра Македонского на север! Вот, гляди, они пишут: «…их потомки создали своё первое дофеодальное государство в III веке до Рождества Христова. Границы его простирались от Монголии до Центральной Сибири – на севере и от Енисея до нынешнего Таджикистана – на юге и западе.
Войска этого государства остановили армии Александра Македонского. Тогда-то великий полководец и назвал их худ хуранд – пускающие стрелы со всех сторон. Именно это выражение со временем преобразовалось в этноним „уйгур"».
– Угу. А тебе, как представительнице народа Эйре, почти тысячу лет страдавшего под властью ненавистных англичан, разве не симпатична сама идея борьбы за свободу гордого уйгурского народа?
– Алекс Зим, сейчас я надену тебе этот рюкзак на голову и утоплю в… в… ну, в общем, в той луже, которая найдётся в этом городке. Мой прадед и дед голосовали за то, чтобы Ольстер оставался в составе Короны.
– Стало быть, ты коллаборационистка из семьи сецессионистов. Кстати, я привёл с собой одного знакомого…
Из прихожей появился улыбающийся Чен.
Тара обречённо вздохнула.
– Господи, неужели весь мир нашпигован секретными агентами, как кекс изюмом?.. Поневоле начнёшь понимать министра Форрестола.
– Не понимаю, о чём ты, – начал Чен.
– Ну и не понимай, – отрезала Тара. – Я знаю уже достаточно о жизни Зима в этой стране, чтобы не поверить в такие совпадения. Я бы могла тебе сказать, что я – седьмая внучка своей бабушки, а та тоже была седьмой внучкой… Но я не буду этого говорить. Тебе достаточно знать, что я сама по себе не дура. И я надеюсь, что ты не остановишься жить в нашем доме – он слишком невелик, и на двоих в нём места как раз, а для троих его уже недостаточно.
– Ладно, Тара, – примиряюще сказал Зим, – разве не писал Дэвид Корнуэлл, что «чем же ещё является шпионаж, как не одним из терминов для обозначения того, что мы с вами делаем каждый день».
– Ну, тогда я точно шпион, – хмыкнул Чен. – В любом случае, я надеюсь, что ты приготовишь нам кофе и мы обсудим с Зимом некоторые детали нашего ближайшего будущего.
Сварив кофе, Тара демонстративно ушла в другую комнату и прикрыла дверь.
Ночью, обняв Зима, она вдруг зашептала:
– Господи, Зим, неужели ты не можешь взять и сбежать отсюда – как можно дальше от всех этих людей с их Большими Играми? Уедем куда угодно, и я подарю тебе самую большую Игру – воспитание детей!
В первый момент при упоминании Махмуд-палвана Зима охватил страх. За Тару. Однако, поразмыслив, он решил, что основания для волнения есть, но они не столь велики, как показалось на первый взгляд. Судя по оперативной информации Чена, последние годы Махмуд не отходил от своей тактики «укуса шершня», несмотря на то, что превосходно владел огнестрельным оружием всех типов. Не было оснований считать, что сейчас он поступит как-нибудь иначе.
Отказаться от приносящей успех схемы убийца мог только в том случае, если бы решил, что его «определили». Чен решительно отрицал такую возможность. В биографии мюрида Махмуда, составленной КГБ КНР, отсутствовали сведения о том, что он когда-либо захватывал заложников или принимал участие в их захвате. Но его биография, как и биография любого деятеля мусульманского подполья, имела больше белых пятен, нежели установленных эпизодов, и гарантировать, что он не будет этого делать впредь, не стал бы даже такой профессиональный враль, как глава Центра изучения общественного мнения.