— Как же мы зайдем в тот дом, не вызвав у Турка подозрения?
— По пути домой, когда нас сменят. Турку сейчас не до нас. Ты же знаешь, у него гостит безродный охотник из этого аула, называющий себя Хасаном, да еще и горным амиром. Он уверен, что никто из местных его не выдаст.
— Риск большой. Будет ли от него польза?
— Если боишься, я пойду один. Я любил твою племянницу. Я ждал, когда она станет взрослой, чтобы взять ее в жены. Я отомщу за нее.
— Вдвоем — надежней. Да благословит нас Аллах.
Показалась смена, и друзья замолчали. Когда сменщики подошли, Рамзан отчитался за дежурство:
— Все тихо. Никто не выходил из аула и не входил в него. А как там?
— Рабов убрали, оставили одного. Хасан с Турком ужинают после вечерней молитвы. Хасан, похоже, ночевать останется.
— Никаких изменений на завтра нет?
— Пока нет. Вы после дневного намаза — опять здесь, в засаде.
— Ладно. Успеем, значит, отдохнуть.
Обстоятельства складывались удачно. Когда отошли от сменщиков подальше, напарник Рамзана молитвенно сложил руки:
— Аллах благоволит нам!
— Да, если нам согласятся помочь, то завтра, во время засады, посланец сможет незаметно уйти к Нуралиеву.
Подошли к нужному дому, постучали в калитку. Вышел довольно крепкий еще аксакал — сам хозяин. Спокойно впустил нежданных гостей во двор, хотя видел, что перед ним — боевики, а они без дела по аулу не шатаются.
— Если с миром, вы — мои гости.
— У нас нет времени, поговорим здесь, — ответил на приветствие аксакала напарник Рамзана. — Знаешь ли ты, что твоего кунака Нуралиева и его жену убили, а их внучку взял в наложницы захвативший их дом араб, которого все почему-то зовут Турком?
— Я знаю, что их увели в пещеру как заложников, чтобы их сын не навел на аул спецназ. Они — в руках у горного амира.
— Ложь! Их зарезали как жертвенных баранов.
— О, Аллах! Но почему я должен тебе верить?
— Я слышал своими ушами приказ безродного охотника, который теперь выдает себя за горного амира, видел своими глазами смерть отца и матери Керима Нуралиева, знаю, что дочь его в подневольных наложницах вонючего шакала.
— О, Аллах! — вновь воскликнул аксакал. — Как я понимаю, вы зашли ко мне не только для того, чтобы сказать, что кунак мой зарезан, а внучка его в грязных лапах поганца?
— Да, ты прав. Нам нужна твоя помощь, — вступил в разговор Рамзан. — Но дело очень рискованное.
— Охотник всегда был злым человеком. За свое злодеяние он должен понести кару. Чем я могу вам помочь?
— Нужно известить Керима о расправе над его родителями и надругательстве над дочерью.
— Не приведет ли он тогда в аул омоновцев? Не станет ли хватать невинных людей?
— Нет. Я в этом уверен. Он не станет врагом аула, — заверил напарник Рамзана. — Тебе нужно сходить к нему.
— Пойдет мой внук. Ему уже одиннадцать. Он ничего не перепутает.
— Но сможет он встретиться с Нуралиевым, чтоб ни одна душа об этом не узнала?
— Он — смышленый. Справится.
— Тогда — так: завтра после третьего намаза пусть выходит. В засаде за аулом будем мы с Рамзаном.
— А если что изменится? Не лучше ли ему пойти не по дороге, а стороной, лесом? И так же возвращаться?
— По пути к засаде мы постучим в калитку. Три раза. А возвращаться ему действительно придется скрытно.
— Что вы скажете, если вас спросят, зачем вы заходили ко мне? Вас могут увидеть те, кто сейчас в засаде.
— Зашли попить козьего молока.
— Кто вам поверит? Лучше решим так: вы зашли оставить мне деньги на сбережение, на тот случай, если что с вами случится. Чтобы я передал их вашим семьям.
— Это, действительно, выглядит правдоподобно. Но есть ли у тебя доллары?
— Есть.
11
На детской площадке в скверике возле многоэтажного дома, как всегда, весело копошилась детвора. Особенно шумно у горки: девчонки скатывались с нее с оглушительным визгом, а мальчишки — с гордыми ухмылками. У подъезда — нарядная группа. Родители Прова и Ольги, сама Ольга с букетом цветов, раскрасневшаяся от волнения. Отец Прова, одетый по полной форме, с орденами на кителе старого образца, нетерпеливо переминается с ноги на ногу:
— Что-то долго не едут. Опять пробки, наверное?
— На столе все закуски заветрят, — вздыхает мать Прова, но теща успокаивает:
— Кто в такой час на подобные пустяки внимание обращает?
Наконец подъехала черная «Волга», из которой первыми вышли водитель-прапорщик и генерал, торжественно распахнули задние двери. Пров и Равиль вылезают из машины ужасно смущенные — от такого внимания и от собственного блеска. На новеньких кителях — Звезды Героев.
Опережает всех Ольга. Сначала вручает букет цветов Равилю и, поцеловав его в щеку, виснет на шее Прова.
— Будет-будет, — в голосе матери Прова слышна наигранная строгость. — У вас еще всё впереди, успеете намиловаться. Пусти-ка меня сына поздравить.
Поздравления затягиваются, и мать Прова снова берет на себя роль строгой хозяйки:
— Ну, довольно! Вон даже детишки, глядя на нас, рты разинули. Марш все за стол. А вы, — обращается она к генералу, — не вздумайте улизнуть. Обижусь — вовек не прощу!
— С огромной радостью подниму фужер с шампанским за славных родителей, воспитавших Героя.
Виновников торжества усадили во главе стола. После очередной здравицы в свой адрес Пров не выдерживает:
— Ну, вы уж совсем захвалили нас с Равилем. Мы же всего-навсего исполнили свой долг.
— Что для сегодняшнего времени, — поднялся Дмитрий Иванович, — очень важно. Именно за честное исполнение долга я и предлагаю всем поднять рюмки. И — честно, до дна.
Призыв ветерана был услышан, после чего, закусив, мужчины отправились перекурить на лоджию.
Меркульев-старший почти сразу же завел разговор с генералом Протасовым.
— Как мне сын успел рассказать, много нового в погранвойсках задумано, а вот мы, ветераны, сомневаемся: не пшиком ли все закончится? Позвали бы нас, человек несколько, на границу, да показали бы, что там у вас за новинки. Может, и мы бы смогли что-нибудь путное присоветовать.
— Начну с того, что не только задумали, Дмитрий Иванович, а уже приступили к конкретной работе. Скоро, совсем скоро, преобразится граница. Расчет держим на контрактную службу. Поступит в ближайшее время в наше распоряжение новейшая техника. Через полгода с превеликим удовольствием приглашу вас, ветеранов. Пока же идет стройка, а это, можете представить, что такое. Да и среди офицеров действующих нет еще полного понимания того, насколько полезны кардинальные обновления. Многим боязно расставаться со старым и привычным.