— Неизвестный вынырнул, словно из-под земли. Уходит лесом. Разрешите преследовать?
— Преследуйте, — разрешил капитан и приказал Александровичу и Бабикову, охранявшим входную дверь в дом:
— Оба — со мной. Осмотрим местность за оградой и — в погоню. Османов и Абдуллаев идут по следу. Думаю, что это Хасан.
Меркульев доложил обстановку Лоськову и связался с ближайшей заставой:
— Беглец, предположительно Хасан, уходит в сторону границы.
— Вас понял.
— Оповестите соседей справа и слева. Хасан — бывший охотник. Он может резко изменить маршрут. Я двигаюсь в сторону границы, не тратя время на поиск следов.
Ни автоматные очереди за забором, ни стремительность, с какой покинул двор Меркульев с Александровичем и Бабиковым — ничто не внесло сумятицы в действия оставшихся пограничников и бойцов «Вымпела»: каждый оставался на своем месте, обеспечивая безопасность работы следователей. Один из них уже начал допрос Турка. Тот продолжал возмущаться:
— Вот мой паспорт. Я не имею понятия ни о каком джихаде. Я — миссионер фонда «Всех Святых».
— Как вы оказались в этом доме?
— Фонд направил меня сюда для того, чтобы я нес священное слово правоверным в горных аулах. Дом куплен на мое имя, имя потомка славного рода Али Хусейна, преданного единственно спасительной вере.
— Есть подтверждение?
— Да. Вон в той шкатулке.
Турок поднимается, чтобы взять шкатулку в нише, но следователь резко останавливает его:
— Сидеть!
— Я не собираюсь предпринимать что-либо, противоречащее закону.
Не обратив внимания на заверение Турка, следователь задал новый вопрос:
— Вы содержали гарем из несовершеннолетних. Где он?
— У меня, на моей родине, есть гарем. Через год моя миссия закончится, и я с великим наслаждением обниму своих любимых жен.
— Вы отрицаете насильственное удержание для своего ублажения несовершеннолетних?
— Отрицаю. Никаких несовершеннолетних я не держал и не помышлял об этом.
Следователь попросил стоявшего за спиной Турка бойца:
— Позови подполковника Нуралиева, истинного хозяина этого дома.
Нуралиев не вошел, а ворвался в комнату, набросился на Турка:
— Где моя дочь, вонючий шакал?!
Турок пожал плечами и, демонстрируя всем своим видом возмущение, обратился к следователю:
— Избавьте меня от оскорблений. Я — миссионер, а не насильник. И еще я прошу связаться с моим фондом. Его руководство должно знать, что вы покушаетесь на священное, богоугодное дело, которое я делаю.
— Вам такая возможность представится. Всему свое время. Пока же мы вас задерживаем.
Предварительный допрос Турка закончен, и его уводят в женскую половину, как раз в ту комнату, где дорогим ковром прикрыт вход в подземелье.
Оставшись вдвоем с Нурапиевым, следователь предлагает:
— Поприсутствуйте на допросах.
— Конечно. Я советую вызывать боевиков по одному.
— Иначе мы и не допрашиваем. Беда только в том, что у нас нет возможности развести их всех по отдельным комнатам.
— В каждой комнате по четверо пограничников. Они не только охраняют бандитов, но и пресекают любые разговоры между ними.
В комнату ввели Рамзана Курбанова, который сразу же обратился к Нуралиеву:
— Слава Аллаху! Я верил, Керим, что ты тоже будешь в своем ауле. Теперь я могу рассказать обо всём, и мне поверят, потому что ты подтвердишь, что мы с напарником посылали к тебе внука аксакала.
— Значит, это ты — Рамзан?
— Да.
— Тогда рассказывай всё без утайки.
— Одно условие: вы не станете ничего предпринимать, пока не допросите всех. Я не должен потерять доверия остальных. Я еще пригожусь вам.
— Так и поступим, — заверил следователь.
Рамзан Курбанов выложил всё начистоту. Когда его отвели под конвоем в прежнюю комнату, следователь с удовлетворением произнес:
— Да! Теперь и я могу сказать: слава Богу. Арест Турка обоснован. Пусть теперь поднимают вой продажные журналисты, особенно на Западе.
Пусть кричат во все голоса о нарушении прав человека, об отсутствии демократии в нашей стране — мы им представим живых свидетелей насилия и даже убийства.
Дальнейшие допросы серьезных результатов не дали. На все вопросы задержанные твердили примерно одно и то же: Али Хусейн нес правоверным слово Аллаха. Они же числились при нем либо слугами, либо охранниками.
Когда закончились допросы, Нуралиев прошел к бункеру во дворе и трижды постучал в металлическую дверь. Потом еще два раза.
— Ты, Рамзан? — послышалось за дверью.
— Нет. Это Керим Нуралиев. Все в доме арестованы. По просьбе Рамзана, ты тоже после допроса присоединишься к ним. Скажешь: задержан, когда возвращался с особого задания Хасана. И что тебя тоже допрашивали. Ты знаешь мой голос, отворяй, не опасайся.
Открыв дверь, напарник Рамзана сразу же сообщил:
— Здесь, в лохмотьях казненных пленников, спрятаны два автомата и к ним подсумки с патронами.
— Спасибо за информацию. До них еще дойдет очередь. Сейчас же расскажешь следователю всё, чему был свидетелем.
6
Над горами занимался рассвет. Сержант Османов и ефрейтор Абдуллаев давно уже потеряли след Хасана, и теперь двигались по направлению к границе самым коротким путем. В лесу стало светлей, поэтому Османову и удалось рассмотреть в зарослях кустарника надломленную ветку.
— А, похоже, мы верно идем, — обрадовался он удаче.
— Но Хасан мог изменить направление своего движения, — высказал опасение Абдуллаев. — Сломанная ветка еще ни о чем не говорит.
— Не скажи! Надлом недавний. У Хасана одна цель — граница. Прибавим ходу.
Продравшись через заросли, бегом пересекли редкий участок леса и уперлись в лежащий поперек пути мощный ствол поваленного дерева. Прежде чем перелезть через него, Османов внимательно осмотрел препятствие и с гордостью прирожденного следопыта указал товарищу на очередную примету:
— Посмотри, вот еще один слом. Теперь двигаемся порознь. Я — первым, ты — в пределах видимости — за мной. Патроны — в патронники.
— Понял.
— Вперед!
Участвующие в погоне Меркульев с Александровичем и Бабиковым тоже спешат в сторону границы. Когда они, преодолев очередной завал, вышли на опушку леса, на радиотелефон капитана поступило сообщение с пограничной заставы:
— Неизвестный в зоне нашего контроля. Вышел из леса и перебегает пойму в километре от поста наблюдения. Пост оповещен и готовится к задержанию.