– Дай глоток, – попросил капитан.
– Живы, вашбродь? – Кузьма с готовностью подал баклагу, и Кутергин жадно припал к ней губами. В голове еше гудело, но дышать стало легче. Ветер стих. В узкое оконце опять было видно чистое небо.
– Ниче пережили. – Урядник вытер грязные губы тыльной стороной ладони. – Вот тольки как там наши?
– Не знаю – буркнул капитан и, держась за стену, поплелся к выходу: надо выяснить, какой урон нанесла им внезапно налетевшая буря.
Во дворе он столкнулся с Али-Резой. Тот мрачно смотрел на трупы нескольких лошадей, полузанесенные песком. Глаза бедных животных вылезли из орбит, в ноздрях запеклась кровь.
– Как твои люди? – спросил молодой шейх. – Это была страшная буря!
– Да, – кивнул Федор Андреевич и осмотрелся. Пошатываясь, как пьяный, к ним шел казак. Едва он поравнялся с проломом в стене, как тонко взвизгнула стрела и вонзилась ему в бок, точно войдя между ребрами. На мгновение капитан остолбенел от неожиданности, но тут же оттолкнул Али-Резу, увлекая его внутрь построек.
– Тревога! – срывающимся голосом заорал Кутергин, а через пролом на двор крепости уже влетали верховые на разгоряченных, покрытых пылью конях.
Из оконца глинобитного домишки грянул ружейный выстрел, и один из всадников кулем свалился с седла. Следом бухнул другой выстрел, и под вторым верховым рухнула лошадь. Наверняка палили привычные к отражению набегов казаки.
В ответ всадники выпустили по окнам с десяток стрел. Стукнуло несколько выстрелов. Натренированное ухо капитана уловило: били из нарезного оружия. «Вот они у кого, винтовки», – подумал он, схватил молодого шейха за руку и кинулся по темным переходам туда, где остались урядник и солдаты. Опасаясь, чтобы не подстрелили свои, Федор Андреевич окликал их по именам.
В каморке плавал пороховой дым, сизыми пластами тянувшийся в окно. Епифанов и Рогожин торопливо заряжали ружья, а Бессмертный, припав у оконца на колено, выцеливал нападавших. Кутергин схватил свои пистолеты, которые постоянно держал заряженными, и прицепил к поясу саблю. Торопливо сунул н руки Али-Резе ружье:
– Стрелять умеешь?
Молодой человек кивнул. Урядник повернул к ним потное лицо:
– К лошадям надо прорываться или в башню Может там отсидимся?
– Тут стены, – возразил Аким.
– Передушат тута, как хорек курей, – огрызнулся Кузьма. – Говно твои стены!
Словно в подтверждение его слов, в стену бухнули чем-то тяжелым и разом проломили ее, подняв тучу пыли, – древняя крепость уже не служила надежной защитой от врага.
– За мной! – Федор Андреевич побежал по темному переходу, за ним бросились солдаты. Али-Реза немного замешкался.
Еще один удар – и глинобитная стена каморки рухнула. Молодой шейх выстрелил в тучу пыли и бросил бесполезное ружье. Бессмертный выхватил из ножен шашку и, бешено вращая ею перед собой, кинулся навстречу врагам…
Увидев впереди неясные фигуры людей, слабо различимые в полутьме коридора, Кутергин спустил курки пистолетов и метнулся в сторону – там начинался другой коридорчик, но куда он вел, капитан не помнил. Бухнуло ружье Епифанова, потом раздался его матерный рев: наверное, унтер пошел в рукопашную. Разве поймешь, что происходило в этакой неразберихе?
Федор Андреевич успел сделать всего два или три шага и споткнулся – в темноте кто-то ловко подставил ему ногу. И тут же навалились сверху, жестоко заламывая руки за спину и задирая голову до нестерпимой боли в хребте. Ноги захлестнули петлей аркана, свалили и потащили во двор.
Там носились верховые, плавился от зноя песок, и ярилось на небе светило. Кутергин увидел, как металт ся Бессмертный, лихо отбиваясь от наседавших на него двух всадников. Внезапно урядник достал одного клинком и, резко дернув, скинул с седла. Не дав противникам опомниться, он птицей взлетел на коня и выскочил через пролом в пустыню. Вслед ему раздалось несколько выстрелов.
Больше капитан ничего не увидел – на голову ему накинули душную кошму…
Песчаная буря застала Денисова и его казаков в нескольких верстах от развалин крепости, когда они уже возвращались из разведки. Небо вдруг приобрело странный зеленоватый оттенок, вокруг солнца появился радужный ореол, и налетели резкие порывы ураганного ветра. Мелкие песчинки больно секли по рукам и лицу, лошади испуганно всхрапывали и приседали, отказываясь слушаться всадников, и норовили лечь.
Казаки забеспокоились. Им приходилось слышать о страшных черных бурях в пустыне, но никто из них никогда не попадал в них – русские редко забирались так далеко в дикие пески, где почти не было воды и корма для коней.
Ветер все усиливался, стало быстро темнеть, словно на землю внезапно опустились сумерки. Мутная пелена закрыла горизонт, и солнечный свет едва пробивался сквозь нее. Барханы задвигались, как живые: пески потекли, подобно волнам в бушующем море. Всадники беспомощно сбились в кучу. Одни матерно ругались, подбадривая себя крепким словцом, другие жарко молились, прося заступничества Богородицы от неведомой напасти.
Матвей Иванович решил попытаться сделать то же самое, что делается обычно при снежном буране в степи – когда путника застанет кружная метель и не видно даже лошадиного хвоста, нужно спешиться, укрыть себя и коня, переждать непогоду, а потом продолжать путь.
– Слезай! – пытаясь перекричать неистовый вой ветра, подал он команду. – Закрывай лошадям головы, и в табор!
Казаки шустро спешились и начали закутывать лошадям головы кошмами. Стало трудно дышать, небо казалось низким – протяни руку и достанешь, и оно давило на человека как многопудовая плита, вжимая в раскаленный песок.
Коней согнали вместе, заставили лечь, и сами легли рядом, укрывшись попонами. В ушах звенело, кровь молотом стучала в висках, тело покрыла липкая испарина, вездесущая пыль забивала ноздри, скрипела на зубах. Хотелось скинуть попону, вскочить и бежать неведомо куда, раздирая рот в отчаянном, полном ужаса крике. Сорвать одежду, остаться нагим, как Адам, и пусть черная буря растворит тебя в себе, унося на крыльях ветра туда, где нет ни радостей, ни печали! А вокруг будто хохотали и бесились демоны пустыни, пригоршнями бросая песок и норовя заживо похоронить дерзких пришельцев, отважившихся проникнуть в сердце их владений. Тяжесть песка все нарастала, звон в ушах становился все пронзительней, и хорунжий потерял сознание…
Очнувшись, он поразился удивительной тишине. Было темно, как в могиле: ни единого проблеска света, только плавали и качались перед глазами радужные круги.
«Может, я уже умер?» – мелькнула паническая мысль, и Денисов отчаянно рванулся, пытаясь сбросить давившую на спину тяжесть. Вынырнув из наметенной ветром кучи песка, как из снежного сугроба, хорунжий застонал от боли в глазах, настолько ярким показался ему свет солнца. Оно безмятежно сияло на ясном, чистом небе, словно и не было совсем недавно черной бури. Недавно или давно? Сколько времени прошло? Судя по положению светила – не меньше часа.