— Честно?
— А у вас получится — честно?
— Мне совершенно нет дела до того, что и на сколько вы заказали. Голова другим занята.
— Значит, это мои комплексы.
— Просто вы хотели кушать.
— О нет. Что-то странное сегодня происходит с моей головой, да и с душой, наверное, если она есть. Смутно мне, пусто и как-то тоскливо... Вы вот позвонили, и я собирался сюда, словно в дальнюю-Дальнюю дорогу, и было так тяжело...
— Вас что-то беспокоит?
— Я думаю о маме. Она приготовляла чудесный форшмак из судака. Вы любите кушать форшмак, Олег Федорович?
— Как все люди.
— О да. Кушать самое здоровое и самое естественное. Еда — вот на чем зиждется мир. На еде или ее отсутствии. Страх голода у нас в генах. А что до меня... Как только я чувствую беспокойство или тревогу, то начинаю работать челюстями... Помните, был кризис и люди заметались. И даже те, у кого были накопления... Доллары нельзя есть. Признаться, я тоже вспомнил старые недобрые времена и запасся тогда... Наверное, я успел утомить вас болтовней? Вы спешите?
— Не настолько, чтобы не выпить кофе.
— Что вас интересует в первую очередь?
— Вы не догадались?
— Зачем? Разве это моя работа — догадываться? Я вам больше скажу, милейший Олег Федорович, сильно умным быть еще хуже, чем сильно глупым. Это всех раздражает. Решайте сами.
Розен подал Гриневу папку. Олег открыл. Наговаривает на себя Марк Захарович — материал, что интересовал Олега сейчас, он положил сверху.
С блеклой черно-белой фотографии на Гринева смотрел Мурдин Леонид Сергеевич, шестьдесят второго года рождения. Тот самый, что, по словам Кузнецова, командовал ликвидаторами. Тот самый, что вызвал милицию и сообщил о ДТП. Так. Работал оперуполномоченным где-то в провинции, женился, перебрался в Москву, был участковым, какими-то не правдами обзавелся трехкомнатной, из РОВД уволился, семь лет — в ООО «Драго». Адрес по прописке, официальные данные на работодателя и прочая, прочая, прочая...
— Он проживает по указанному адресу?
— Возможно — да. Возможно — нет. Времени у меня было совсем немного...
Олег полистал оставшиеся «объективки». Информации — с гулькин нос, да и та столь серо-казенная, что, даже бегло пробежав ее глазами, Олег почувствовал, как сводит скулы.
— Это все?
— Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой... Знакомые вашего батюшки... Каждый из этих людей если и не был, то числился средним человечком среднего звена в средней значимости структурах. Нет, я допускаю, что кто-то из этих тихих мамонтов ушедшей империи и ушедшего века ворочал не делами даже — делишками или прикармливался от системы закрытых НИИ, но кто вам сольет такую информацию? Иных уж нет, а те — далече. Совсем далече. Так что вы хотите от простого старателя? Луну с неба?
Олег вынул портмоне, отсчитал десять бумажек и положил перед Розеном. Тот вздохнул, спрятал тысячу в карман.
— Странное дело, Олег Федорович... Вы понимаете, что информация пустая и не стоит штуки баксов, я понимаю, что это так, более того, я говорю вам об этом, так почему... — Розен вздохнул печально и замолчал. — Почему — что?
— Почему у меня на душе скребут такие громадные кошки? Да что кошки — тигры! — Марк Захарович тряхнул головой, налил себе виски, выпил, повторил невесело:
— «Дела давно минувших дней...» Боже ж мой! Если и теперь в наших тихих омутах и бренных отечественных палестинах вдруг набредаешь на такие закоулки, что волосы на голове шевелятся, то что было лет тридцать назад...
— В этом причина вашей тревоги?
— Я вырос трусливым.
— И выбрали профессией — торговать чужими секретами?
— Секреты и информация — две большие разницы, нет?
— Пожалуй. Итак, вы решили, что информация, которую я вам поручил собрать, стоит недорого, но беспокойство испытываете...
— Только в сочетании с той игрой, что вы ведете на бирже. Хотя. Какая к чертям собачьим это уже игра! Это — жизнь! Ваша жизнь! И бог бы с вашей жизнью, что мне до нее, раз вы так спешите поставить ее на карту неведомой масти? Но моя-то мне дорога! Вы считаете меня циником?
— Отнюдь. Просто здравомыслящим человеком.
— Здравомыслящий человек бежал бы теперь от вас как от чумы!
— Так почему же вы сидите здесь?
— Тысяча баксов — это не много. Но как говаривал один мой славный знакомый — лучше пить жидкий чаек, чем никакого. А во-вторых... Вы рисковы, азартны, но очень неглупы. И ту комбинацию, что сейчас крутите, вы готовили не один месяц.
И возможно, не один год.
— И?
— А если вы выиграете? Я устал бегать, как занудная собачонка по каждому поводу то за штукой, то за тремя... А ведь и за триста баксов бегаю, почему нет? Но — устал. Таланты мои вы знаете, так зачем вам искать добра от добра? Я вам создам такой персональный информационный отдел, какого не будет ни у кого!
— Вы хотите карьерного роста.
— Я хочу кушать гарантированный кусок хлеба. С толстым куском индейки. И ни о чем не тревожиться. Это разумно?
— Вполне. Марк Захарович, мне нужно знать все связи этого Мурдина. И все про ООО «Драго».
— Вам не покажется навязчивым, если я запрошу с вас предоплату?
— Сколько?
— Три тысячи.
— Почему не тысяча и не десять?
— Вам честно или откровенно?
— Лучше — чистую правду.
— Чистой правды не бывает, как и чистой лжи. Все в этом мире тенденциозно, потому что на те или иные вещи люди смотрят с разных точек зрения. Часто — с противоположных.
— А по существу?
— По существу? Олег Федорович, не сочтите за кликушество, но в вашем теперешнем положении что тысяча долларов, что десять — все равно, нет?
— Может быть.
— Десяти у вас может не оказаться с собой, да и не заплатите: школа.
Тысяча — нет гарантии, что я отнесусь к работе с должным рвением. А три... Вполне разумно.
— Вполне. — Олег бросил на стол пачку, перетянутую резинкой. — Здесь пять.
Когда будет результат?
— Дайте мне хотя бы пару-тройку дней...
— ...А за эти дни или овес сгорит, или осел сдохнет.
— Ну что вы, Олег Федорович... Я хотел сказать, что...
— То же, что и я. Будущее для кого-то наступает, для кого-то — нет.
— Многие и без него живут прекрасно.
— А вы?
— Я — как все. Лучше иметь кусок хлеба сейчас, чем надежду на торт со взбитыми сливками.
— Еще лучше и то и другое.