Шубах с изумлением увидел повисшие над лугом диковинные белые цветы. Парашютисты!
Рядом часовой истошным голосом заорал:
— Тревога!
И дал очередь из автомата по парашютистам. Шубах вышел из оцепенения и побежал к штабному блиндажу. По дороге он успел приказать попавшемуся навстречу шарфюреру срочно выдвинуть пулеметы и весь имеющийся личный состав на опушку леса, а минометчикам — бить по лугу.
Так бессонница Шубаха сыграла роковую роль для коммандос Хаммонда. Если учесть, что причиной бессонницы стала операция, разработанная британским военно-воздушным командованием, то возникает поистине мистическая связь!
Половину людей Хаммонда расстреляли еще в воздухе и непосредственно после приземления на лугу. Остальным удалось отступить на восток, где они попали под огонь прибывших из Будвайза солдат местного гарнизона и полицейских. К двенадцати часам дня немцы прочесали окрестности и собрали тела убитых коммандос. Двое британцев попали в плен тяжело раненными. Того, который еще мог говорить, немедленно взяли в работу гестаповцы, а второго под охраной отправили в госпиталь.
К вечеру находившийся в госпитале коммандос умер, зато тот, которого допрашивало гестапо, не выдержал пыток и дал показания. Впрочем, он не смог ничего рассказать о целях высадки и единственным существенным моментом его показаний стало то, что указанная пленным численность группы парашютистов в точности соответствовало количеству обнаруженных тел.
Гестапо вздохнуло с облегчением и радостно телеграфировало о своей победе в Прагу. Шубах тоже отправил победную реляцию начальнику штаба группы. И получил в ответ благодарность и сообщение о представлении к званию СС-штурмбаннфюрера. Заодно и подтверждение приказа немедленно отправляться в Фридрихсбрюк. Однако внезапно на Шубаха свалилось событие, которое помешало немедленному исполнению приказа.
Дежурный по роте, расквартированной в лечебнице, доложил о чрезвычайном происшествии командиру. Шубах примчался как на пожар и с раздражением узнал, что причиной вызова явился… измазанный дерьмом сортир! Деревянный сортир, которым обычно пользовались во время проведения занятий на спортивной площадке, оказался изнутри измазан дерьмом. Пол, стены и, что самое возмутительное, дверная ручка, оказались запачканы экскрементами. Старый служака гауптшарфюрер счел сей факт таким вопиющим нарушением дисциплины, что немедленно пожаловался командиру.
Вначале Шубах испытал жгучее желание наорать на не в меру ретивого гауптшарфюрера. Но, заглянув в сортир, он обратил внимание на одну странность: полосы фекалий на полу явно говорили о том, что кто-то провалился в дыру и потом выбрался оттуда. Шубах убедился, что никто из солдат не проваливался в сортир: незадачливый вояка просто не успел бы вымыться и выстирать обмундирование. После некоторого размышления Шубах приказал проверить содержимое выгребной ямы, и его неясные подозрения материализовались в виде пропитанного солдатскими испражнениями парашюта, который мрачные солдаты разложили на спортплощадке.
— Дежурный, звоните в гестапо! — распорядился Шубах. Чувство долга взяло вверх: ему совсем не хотелось звонить в гестапо. Ему хотелось приказать утопить не в меру чистоплотного гауптштурмфюрера в сортире. И, судя по лицам солдат, ему не пришлось бы приказывать дважды.
В гестапо неприятно поразились находке. Но главная тяжесть легла на людей Шубаха, которые в поисках неподотчетного парашютиста безуспешно прочесывали окрестности. Гестапо нашло свидетеля, которой заверил, что видел рано утром человека в мокром и грязном комбинезоне, пробиравшегося вдоль реки на север. Было ли это случайностью или свидетель оказался чешским патриотом, неизвестно. Но в то время, пока Желязны отъедался и отсыпался на ферме, немцы искали его совсем в другом месте.
Набравшись сил, Желязны облачился в привычную ему тщательно выстиранную и проветренную форму коммандос и сообщил старику:
— Мне пора отправляться. Спасибо тебе, отец, за все!
— Куда пойдешь? — спросил старик, сосредоточенно раскуривая трубку.
— Буду пробиваться к своим, — ответил Желязны, проверяя свой «стэн». — Полагаю, что американцы уже подходят к Пльзеню. Туда и пойду. А по дороге повоюю у немцев в тылу.
Старик выпустил клуб дыма и решительно поднялся:
— Пошли!
Он отвел Желязны на чердак и сказал, указывая на балку:
— Ну-ка, пошарь там рукой.
Желязны послушно пошарил и ощутил рукой некий предмет, завернутый в ткань. Предмет оказался старым знакомым: чешским пулеметом ZB-30, прототипом британского «брена».
— Откуда богатство, отец?! — обрадовался Желязны.
— Так, на всякий случай, — не стал вдаваться в подробности запасливый крестьянин. — Ты там еще пошарь.
Желязны снова пошарил и нашел сверток с пятью магазинами к пулемету. Теперь можно было и повоевать!
— Значит, в Пльзень пойдешь? Петр тебе покажет дорогу, — коротко подытожил старик и ушел.
Услышав распоряжение деда, Петр обрадовался. Он с загадочным видом отвел Желязны к ограде и торжествующе извлек из-под замшелого бревна завернутый в медицинскую клеенку… пулемет ZB-30.
— У вас с дедом прямые связи с оружейниками из Брно? — подивился Желязны. — А миномета нет, случайно?
— Миномета нет, — сокрушенно вздохнул Петр. — Этот пулемет мне на хранение партизаны дали. В прошлом году пятеро проходили через нашу ферму и оставили на хранение. Вот только к нему патронов нет!
— Ничего, твой дед пять магазинов к пулемету дал, — утешил его Желязны. — И где он только пулемет достал?
— Так тут немцы же кругом! Когда Гитлер пришел, дед испугался, что у него немцы ферму отнимут, и сказал: своего не отдам! Вот и обзавелся где-то по случаю…
— Молодец твой дед, — похвалил Желязны. — Нам бы таких дедов побольше — давно уж повыгоняли бы немцев с нашей земли к чертовой матери!
Желязны показал Петру, как разбирать и чистить пулемет. А сам проверил пулемет деда. Тот был еще в заводской смазке: похоже, дед разжился им прямо на заводе.
Когда Желязны убедился, что оружие вполне готово к бою, больше ничего не удерживало его на ферме.
— Дорога дальняя, — сказал дед. — Не лучше ли завтра на рассвете выйти?
— Нет, дед, — возразил Желязны. — Мне воевать надо, а не отсиживаться. Из двух наших десантных групп, похоже, я один выжил. Так что мне теперь за всех наших ребят счеты с Гитлером свести надо.
К шоссе они вышли быстро, напрямик, по совсем незаметной тропке.
— Вон там река, правее — брод, — показал Петр. — От брода к той горе пойдете, и там будет старая дорога на Пльзень. Вряд ли ею немцы пользуются, ее еще австрийцы в последний раз ремонтировали. Что это?
Петр насторожился. Да и Желязны услышал шум. Они спустились ближе к дороге и увидели стоящий на обочине танк. Возле него стояли двое немцев. Желязны услышал командирский разнос: