Когда я снова набрал номер телефона Саб-лина, то услышал прерывистые гудки. То же самое было и через пять, и через десять минут… И тут я впервые с момента, как решился на побег, вспомнил о Рамоне. Ведь она была единственным человеком, о котором — и Персиков это знал! — сбежавший рекрут будет тревожиться в первую очередь. А я, увлеченный чем угодно, но только не мыслями о любимой женщине, начисто позабыл о ней! Какая непростительная оплошность!
Я торопливо затолкал в пепельницу окурок и принялся набирать номер. Примерно минуту я ждал соединения, затем — ещё пять минут — слушал продолжительные гудки. Боже, какой я идиот! Кретин!! Остолоп!!! Как я мог забыть о ней?!!
Док, вероятно, заметил, как изменилось выражение моего лица, потому что тронул за плечо и спросил:
— Что случилось?
— Ничего особенного, — сквозь зубы процедил я. — Просто перед тобой сейчас сидит самый большой мудак, какие только бывают на свете. — И я вкратце рассказал ему о Рамоне.
— Может, ты напрасно волнуешься? Мало ли куда она могла выйти из дома…
— В три часа ночи?! — парировал я, и совсем неожиданно у меня перед глазами предстала во всей красе страшная картина измены. Я вдруг понял, что ещё может означать ночное отсутствие моей красавицы. Вероятно, у нас с доком существовала какая-то телепатическая связь, потому что он подумал о том же самом.
— Во всяком случае, это лучше, чем попасть в лапы к «структуре», храня верность. — Не знаю, что именно хотел сказать этими словами Рома, но если он ставил перед собой цель успокоить меня, сделать так, чтобы я перестал волноваться, то ни хрена у него не получилось! Я так углубился в свои мрачные мысли, что чуть не забыл о Саблине и грядущей встрече с сотрудником ФСБ. Когда я в очередной раз набрал номер телефона «Золотого ручья», Саша уже ждал звонка.
— Всё улажено! — сообщил он. — На пограничном пункте Макаровское вас будут ждать сотрудники областного отдела СБ. Они отвезут вас в Москву на своём транспорте. Когда приедете, готовьтесь — сразу же попадете на ковёр к Самому…
— Напугали бабу членом…
— Мое дело — предупредить, а там сам думай.
— Хорошо, Саша, тогда — до встречи.
— До встречи! Слушай, чуть не забыл…
— Да?
— Не забудь расплатиться с таксистом!
Я улыбнулся, отключил связь и, следуя рекомендации старого друга, попросил дока рассчитаться с нашим «быстроходным» водителем, с учётом премиальных за скорость. Когда Роман протянул мужику «штуку», тот едва не выпустил из рук руль. Оказалось, что машина способна прибавить еще пару-тройку километров в час к уже и без того сверхвысокой для насквозь проржавевшего двадцатилетнего «жигуленка» скорости. До самой границы мы ехали почти без остановок, только дважды тормознув у бензоколонки и в очередной раз заправив почти полностью опустевший бак. Оказалось, что на предельных оборотах наше «такси» обладает особенностью поглощать бензин с утроенным аппетитом — двадцать пять литров на сто километров. Аккурат как большегрузный КамАЗ с прицепом.
Когда после четырехчасового гоночного марафона фары машины высветили раскрашенный «зеброй» пограничный шлагбаум белорусско-российской границы, я снова попытался дозвониться до Пярну. Но и в этот раз мой слух уловил только отчетливо доносящиеся с того конца линии длинные заунывные гудки, очень напоминавшие погребальный звон колоколов… Честное слово, в тот момент я был готов отдать все на свете, остаться совершенно голым и нищим, лишь бы хоть на секунду услышать нежный и ласковый голос самого дорогого для меня на свете человека.
— Останови здесь, дружище. — Я положил руку на плечо сидящего впереди таксиста. — Спасибо тебе, выручил. Ты даже не представляешь, какое большое дело помог сделать.
— Да ладно! — Мужик поскрёб давно небритый подбородок и покачал головой. — Вы более чем достаточно заплатили, чтобы я работал, как слон, и был нем, как рыба. Счастливо вам разобраться со своими большими делами, пинкертоны…
Мы с доком вышли из машины и направились в сторону КПП, где нас уже поджидала целая делегация, состоящая из сотрудников ФСБ и нескольких бойцов ОМОНа. Таксист развернулся на пятачке, посигналил напоследок и рванул обратно в Брест. За несколько часов езды он отработал свою двухмесячную норму и, вероятно, был счастлив.
* * *
На белорусском пограничном пункте нас никто даже не окликнул. Дежурные пограничники молча стояли возле своей будки, провожая цепкими взглядами неторопливо шагающих мимо них мужчин в черных костюмах. В руке одного из них покачивался небольшой кожаный саквояж. Оба выглядели усталыми и измученными, хотя держались достаточно уверенно.
Возле КПП России уже выстроился целый кордон. Впереди стояли двое крепких плечистых мужчин, одетых, как и мы, в деловые костюмы. Чуть позади, с автоматами наперевес, несколько омоновцев в зелёном камуфляже и черных беретах. Не менее пятнадцати пар глаз наблюдали за нашим неторопливым приближением.
— А не закурить ли нам сигаретку, док? — предложил я, хлопнув парня по спине и облегченно улыбнувшись. — Заслужили, как думаешь?
— Почему нет? — Рома пожал плечами, открыл саквояж, не спеша достал оттуда пачку «Мальборо», где оставалось ровно две сигареты, и одну протянул мне. Вторую взял сам. Когда же он вытащил из кармана сверкнувший в предрассветных лучах солнца пистолет-зажигалку, руки омоновцев машинально сжали автоматы.
Я мысленно улыбнулся и, наклонившись к голубому пламени, жадно затянулся ароматным американским табаком.
— Да поставь ты чемоданчик на землю! Постоим, покурим спокойно…
Док сделал, как я сказал, и, с трудом сдерживая смех, искоса посмотрел в сторону столпившихся в десяти метрах от нас и искренне недоумевающих сотрудников секретного ведомства и милиционеров в бронежилетах: «Почему эти двое вдруг решили остановиться посередине нейтральной полосы и демонстративно устроить перекур?» — вероятно, так они думали, но стояли молча и ждали целых три минуты, пока мы с доком не соизволили выкинуть и растоптать каблуками бычки, а затем направиться в их сторону. Когда я поравнялся с двумя сотрудниками ФСБ, один из них тихо кашлянул и холодным металлическим голосом задал первый вопрос:
— Валерий Николаевич Бобров?
Маленькие, чуть прищуренные глазки внимательно изучали мое лицо, словно сравнивая с лежащей во внутреннем карман пиджака фотографией пятилетней давности.
— Да, это я.
— А ваша фамилия? — заговорил второй «спец», адресовав свой вопрос доку и глядя на зажатый в его руке саквояж.
— Роман Марков. Старший лейтенант медицинской службы. Теперь, вероятно, уже бывший.
— Разберёмся, — снова заговорил первый, которого я про себя уже окрестил подполковником. Потом оказалось — ошибся. Это был знакомый Саши Саблина, генерал-майор ФСБ Шестаков, по совместительству приходящийся моему другу тестем. — Оружие имеется?