— Я бы, наверно, сделал для тебя больше, но ты знаешь, что я раскрыт, и руки у меня теперь практически связаны, — извиняющимся тоном произнес Ворон. — Ну а общий вывод относительно всей этой истории таков. Против твоего отца начала работать сильная криминально-коммерческая группировка. Скорее всего, это разовая акция с целью примазаться к какому-то выгодному финансовому проекту господина Сосновского. Оппоненты совершенно не рассчитывают, что смогут фармакологическими либо киношными фокусами всерьез воздействовать на твоего отца. И они не сомневаются, что он с помощью Чиркова, а возможно, и Корнача в конечном счете выйдет на них. Потому-то эти ребята заранее столь оригинальным способом демонстрируют свои оперативные и иного рода возможности. Довольно изощренный, надо сказать, психологический ход, — продолжал излагать свою версию Северов. — Но я не думаю, что за ним стоит нечто большее. Я имею в виду, что они не решатся на физическую ликвидацию Михаила Борисовича. Просто потому, что эти люди, естественно, тоже много чего повидали в нашей жизни и умирать им вряд ли хочется. Они не могут не понимать, что от такой мощной структуры, какую возглавляет господин Сосновский, последует жестокий ответ. Все, на что они надеются, — это, как говорят наши блатари, забить стрелку в надежде, что им обломится хоть какой-нибудь кусок. Короче, расскажи все Чиркову и отцу, изложи мою версию и ничего не бойся.
Ирина молча кивнула головой, подтверждая — мол, так и сделает. Но было очевидно — что-то продолжало ее угнетать.
Лабух на саксе выдал очередной пассаж. Ворон поднял глаза на девушку, на несколько секунд задержал на ней взгляд и неожиданно для самого себя предложил:
— Может быть, потанцуем?
Она встала, оправила свитерок, вольно или невольно подчеркнув этим крутые линии своего силуэта, и вопросительно взглянула.
Тот взял ее за руку, и они медленно закружились под блюзовую композицию.
Танец завершился неожиданно быстро. Довольно плотно прижимая Ирину к себе, как того требовала эстетика блюза, Сергей вдруг ощутил неуклонно нарастающее и грозящее стать неконтролируемым мужское желание.
«Только этого еще не хватало! — подумал он с чувством, близким к растерянности. — Все, надо прощаться».
— Извини, Ирина, но мне нужно идти, — сказал Северов, отстранившись от девушки и демонстративно взглянув на часы.
Та ничего не ответила и отвела глаза.
Сергей быстро рассчитался с официантом.
— Тебя куда-нибудь подвезти?
Сосновская покачала головой:
— Я посижу еще немного, здесь довольно уютно.
Северов тяжело вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду, и с усилием произнес:
— Вот что, Ирина. Повторяю, ты знаешь мое нынешнее положение — какой-либо помощи от меня ждать теперь не приходится. Не ищи меня больше.
— Спасибо вам за все, — глухо отозвалась Сосновская, в очередной раз отводя глаза в сторону.
Ворон ушел, не оглядываясь, хотя обычно, покидая любое заведение, проверял — не увязался ли за ним хвост.
Отправляясь на стрелку с беспредельщиками, за каких-то два дня нагло обложившими данью сразу несколько давно поставленных их группировкой под «крышу» фирм, Костыль — высокий худой мужичок с хитрым орлиным взглядом и крючковатым, не менее орлиным носом — испытывал те же самые чувства, которые испытывает бывалый таежный охотник, отправляющийся проверять расставленные капканы...
Сорокапятилетний бандит по жизни, уроженец горной Чечни Иса Джабраилов, получивший свое прозвище за хромоту, вызванную пулевым ранением в колено на одной из первых гангстерских разборок, в самом конце восьмидесятых, не сомневался, что сможет без проблем проучить зарвавшихся щенков, преподав им жестокий наглядный урок.
Дело в том, что кафе на трассе было уже дважды проверенным на практике местом расправ с чужаками. Пять стрелок закончились мирными переговорами.
Площадка на противоположной стороне от одинокого кафе была как на ладони. С четырех сторон ее окружало ровное поле, на котором негде спрятаться, кроме идущего вдоль трассы глубокого кювета.
И что особенно важно — Салман Магомедов, хозяин забегаловки, являлся родственником бригадира.
Вызывая чужаков на разбор к загородному кафе, Костыль сразу же звонил на трубу Салману и предупреждал его о предстоящем визите недругов.
Для хозяина кафе и двух его помощников не составляло труда, оставаясь невидимыми, некоторое время понаблюдать за окружающей территорией — и не только с фасадной стороны здания, а когда в означенный час чужаки первыми прикатывали на площадку, сообщить дожидающемуся в километре от места встречи земляку со товарищи число прикативших тачек и количество сидящих в них боевиков. Но самое главное — обнаружить заранее организованную залетными беспредельщиками засаду! Для нее здесь было только одно подходящее место — канава! Не заметить, как некто, незадолго до стрелки, высаживает из притормозившей машины торопливо прячущегося в кювете человека, вооруженные оптикой Салман и его верные помощники просто не могли!
Таким образом, расклад был ясен изначально.
Если подстава имелась, то к площадке с двух сторон подкатывали тачки с боевиками, в место, где затаился снайпер, из проезжающей мимо машины летело две-три гранаты «Ф-1», а потом по автомобилям чужаков без каких-либо базаров, с ходу, открывалась пальба из ручных пулеметов.
После массированного обстрела, когда транспорт поверженного неприятеля более всего напоминал дуршлаг, к тачкам залетных подходили «чистильщики» и, если требовалось, завершали акцию контрольными выстрелами в голову недобитой жертвы.
План, что и говорить, — великолепный! Единственной проблемой являлось последующее объяснение хозяина кафе с вызванной им же милицией, но Салман лишь беспомощно разводил руками — дескать, не виноват он, граждане начальники, что криминалы облюбовали для своих разборок именно площадку напротив его заведения.
Побродив вокруг несколько часов, опросив свидетелей из числа посетителей кафе, собрав гильзы и трупы, менты убирались, проклиная очередной «глухарь».
Правда, в последний раз желчный майор из убойного отдела, сурово глядя в карие, бегающие из стороны в сторону глазки Салмана, предупредил, что после следующей бойни, если таковая случится, заберет его с собой на семьдесят два часа.
Ну, да хрен с ним, подумал тогда чечен, отвертится как-нибудь. Он знает, что, если заложит «брата» ментам, жить ему останется до захода солнца...
Едва закончив разговор с беспредельщиками, Иса Джабраилов по кличке Костыль тут же набрал номер сотового телефона родственника. После двух длинных гудков он неожиданно услышал «абонент не отвечает или временно недоступен».
(По стечению обстоятельств Салман в этот день закрыл свое бистро и уехал по личным делам в Питер.)
Пока вооруженный до зубов кортеж из тяжелого джипа «шевроле-блейзер» и двух юрких «БМВ-325» с боевиками несся по направлению от центра города к месту встречи, чечен пытался дозвониться до «брата» и всякий раз слышал в трубке одно и то же.