Отъезжая от бордюра, я увидела в зеркало, как парень встал на краю тротуара с поднятой рукой, он явно не собирался пользоваться общественным транспортом.
Юлия Львовна Рахлина жила в огромном доме, построенном, очевидно, в начале пятидесятых годов двадцатого века. Серое здание, похожее на диковинный торт, высилось среди блочных пятиэтажек. Квартира Рахлиной оказалась в последнем подъезде. Лифт не работал. Я сначала и не собиралась знакомиться с Юлией Львовной, более того, и не думала даже подниматься на нужный этаж, но ноги сами вознесли меня наверх, а руки нажали на кнопку звонка.
Раздалась переливчатая трель, и на пороге появилась женщина неопределенного возраста.
– Вы ко мне? – тихо спросила она.
На всякий случай я кивнула.
– Условия знаете? – еле слышно прошелестела хозяйка.
– Нет.
– Идите сюда, смотрите. Комната большая, с двумя окнами. Из мебели – кровать, стол, шкаф и стулья. Могу дать постельное белье и одеяло с подушкой, – монотонно перечисляла тетка, – холодильник на кухне, им, как и плитой, можно пользоваться сколько хотите, а за электричество оплатите вперед. Гостей приводить можно, но прошу не собирать шумных компаний.
– Извините, – улыбнулась я, – очевидно, вышла накладка. Можно увидеть Юлию Львовну?
– Слушаю вас.
– Вы сдаете комнату?
– Ну да, я только что вам объяснила условия проживания.
– Мне жилплощадь не нужна!
Юлия Львовна насторожилась:
– Зачем тогда вы пришли?
– Скажите, Иван дома?
– Кто? – отступила в глубь коридора Юлия Львовна.
– Иван.
– Здесь нет человека с таким именем.
– Ну как же, совсем недавно я с ним болтала по телефону. Ваня, такой приятный молодой мужчина. У него еще вот тут татуировка яркая – пума с цветком.
– Был такой, – спокойно кивнула Юлия Львовна, – но его зовут не Иван, а Михаил.
– Ну да, – я стала выкручиваться, – правильно, никто и не говорил про Ивана. Михаил Иванов. Он дома?
– Уехал.
– Куда?
– К себе, наверное, командировка закончилась, вот и убыл.
– Где он живет?
– Понятия не имею, – по-прежнему апатично заявила Юлия Львовна.
– Вы его паспорт видели?
– Нет.
– Пускаете к себе постороннего человека и не интересуетесь удостоверением личности?
– К чему оно мне?
Я возмутилась:
– Потрясающая беспечность! А вдруг вор явится или насильник?
На лице Юлии Львовны промелькнуло нечто отдаленно напоминающее улыбку.
– Красть у меня нечего, и потом, Михаила прислала Полина, она великолепно разбирается в людях, только посмотрит на человека – и сразу понимает, порядочный он или нет. Кстати, от нее ко мне почти все клиенты приходят, ни разу ничего плохого не случилось. Михаил тоже положительный, не пил, не курил, женщин не водил…
Ага, у парня другое хобби. Скупает по магазинам кукол и пугает ими людей, доводит их до того, что они выпадают из окон.
– Очень аккуратный, – как ни в чем не бывало бубнила Юлия Львовна, – перед отъездом комнату тщательно вымыл, не оставил ни клочка бумажки, так редко кто делает.
– Кто такая Полина?
– Моя подруга и бывшая коллега, – пояснила Юлия Львовна, – мы раньше в одном НИИ бок о бок сидели, хорошие деньги получали, жили себе не тужили, а потом бац! Институт развалился, пенсия – копейки. Вот теперь я комнаты сдаю, а Поля в ларьке сидит, мороженым торгует.
– И где этот ларек стоит?
– А на Комсомольской площади, – вяло ответила хозяйка, – прямо у Ленинградского вокзала.
Дивясь на беспечность Юлии Львовны, я села в машину. Неужели Рахлина настолько уверена в своей неуязвимости? Распахнула двери квартиры перед незнакомцем! Пустила на ночь человека, о котором знает лишь только то, что его зовут Миша!
Киоск с надписью «Нестле» стоял вплотную к зданию метро. Я подошла к торговой точке и уставилась на ценники: «Розочка», «Эскимо»… Может, съесть стаканчик? Нет, в такую жару лучше не пробовать ничего сладкого и липкого.
Возле пластмассовой тарелочки, на которую следовало класть деньги, виднелась картонка: «Сдаются комнаты, чистота и тишина гарантируются». Я наклонилась к окошку. Излишне полная женщина в ситцевом, туго обтягивающем крупное тело платье возилась у холодильника. Не успела я раскрыть рот, как мороженщица повернулась и устало спросила:
– Какое хотите? Стаканчики мягкие.
– Я насчет комнаты.
– Останетесь довольны, – оживилась Полина, – дом в центре, недалеко от станции метро, хозяйка милейшая женщина, которая никогда не сует нос в чужие дела. Если не хотите регистрироваться, то и не надо. Хотя вы, похоже, москвичка?
Я чуть было не заорала от возмущения. Каждый день людям рассказывают об угрозе терроризма, велят проявлять бдительность, а Полина совершенно спокойно предлагает такое место, где никто не потребует паспорт.
– И цена подъемная, – суетилась мороженщица, – давайте пятьдесят рублей.
– За что? – Я решила продолжить диалог.
– Так за адрес, – улыбнулась Полина, – мне с каждого клиента по полтиннику причитается. Да вы не сомневайтесь, обмана никакого нет. Сами посудите, какой мне смысл вас «кидать»? Съездите ведь и вернетесь меня заложить, коли чего не так. Я тут, на площади, пятый год сижу, меня здесь каждая собака знает. Ну, пойдет? Решайте скорей, у Юлии Львовны сейчас только одна комната свободна. Если не хотите, то и не надо, другой клиент мигом найдется.
– А сколько же там комнат? – поинтересовалась я.
– Три сдаются, в четвертой хозяйка.
– Много народу!
– Ты найди за такие деньги в центре жилплощадь, – рассердилась Полина, – сто рублей в день! Смех, а не цена. Давно уж пора повысить, только Юлия Львовна чересчур интеллигентная. Да не бойся, у нее сейчас две девушки живут, молоденькие, приехали в институт поступать, на актрис выучиться хотят, мужиков нет!