— Опаньки! — сказал он тихо, увидев на мягкой глинистой почве отчетливые следы протекторов. Колея тянулась от лесочка и уходила в воду. Рисунок был ровным, без сколов и характерных пробуксовок, как бывает при активной езде. — Как пить дать, кто-то машину здесь в воду столкнул.
— Вы что-то сказали, товарищ подполковник? — к нему подошел командир омоновцев.
— Ищите вон в том направлении! — Кормухин показал рукой на пролесок, из которого выкатили машину.
Через минуту оттуда раздались возбужденные крики. Подполковник пошел по колее и увидел стоявшего к нему спиной капитана. Он дирижировал бойцами ОМОНА, которые, вооружившись лопатами, азартно копали землю на месте вырезанного в дерне четырехугольника.
То, что они увидели на глубине полутора метров, потрясло даже опытных оперативников. Со дна раскопа были извлечены четыре изуродованные трупа, причем один был вообще без головы. Вскоре нашлась и она.
— Быкалов, — охнул один из оперов.
— Это что, Лютаева работа? — спросил другой.
— Не говори глупостей! — приструнил его Кормухин. — У Лютаева нет сообщников. Он всегда сам по себе ходит. Ясно, что один ой не мог четверых бандюганов со стволами завалить. Кишка для этого у Лютаева тонка! Нет, ребята, здесь была банальная бандитская разборка. Теперь понятно, почему Лютаев сбежал и нас не дождался: увидев тут бойню, и утек, так что пятки засверкали. От греха подальше. Другие версии есть? — Он окинул взглядом стоявших вокруг раскопа омоновцев и оперативников, посмотрел внимательно на командира спецназа. — Ты что скажешь, капитан?
— В ваших словах есть логика, товарищ подполковник, — не стал спорить омоновец…
Кормухин довольно кивнул и уехал, не дождавшись прибытия криминалистов. Он машинально переключал рычаг скоростей, давил, где надо и как надо на педали, а сам думал о том, как же все-таки Лютаеву удалось выкрутиться в этой безнадежной ситуации. А ведь он выкрутился!
Лютый, соблюдая осторожность, подошел к дому, в котором жила Кристина, когда уже совсем стемнело. Он не стал ждать Пахомыча на берегу реки, во-первых, потому что очень волновался за Ольгу. Непонятно было, что с ней, удалось ли девушкам выбраться из «Амальгамы»? Его снедало беспокойство.
А во вторых, глупо сидеть на могиле четырех громил, которых ты только что закопал в землю, и ждать, когда тебя застукает на месте преступления родная милиция или случайные прохожие.
Вот эти мысли заставили его выйти на трассу и поймать попутку. В свою квартиру он и не подумал соваться. Понятно, что там может быть засада. Появиться там все равно что сунуть голову в кузнечный пресс. А вот квартира Кристины казалась Олегу сравнительно безопасным местом. Он вычислил ее дом, войдя в подъезд, немного постоял на первом этаже, прислушиваясь… Вроде все тихо и спокойно.
Через раскрытую дверь подъезда была видна лавочка во дворе, на которой целовалась влюбленная парочка. Слева от нее, метрах в десяти, какой-то мужик, подсвечивая фонариком, менял колесо на ржавой «шестерке». А возле железных гаражей трое забулдыг распивали бутылку дешевого вина. В самом же подъезде — Лютый попытался заглянуть между перилами наверх — ни души.
Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, и бесшумно двинулся вверх по лестничному маршу…
Как только Лютаев скрылся за дверью дома, где жила Кристина, парочка на лавке перестала изображать влюбленных. Парень достал из кармана портативную рацию:
— Всем — внимание! Всем — внимание! — сказал он в микрофон. — Объект вошел в подъезд, поднимается в квартиру! Одет в короткую кожаную куртку, джинсы и кроссовки. Возможно, вооружен. Объект поднимается в квартиру! Как поняли? Прием!
Трое мужиков, пьянствующих возле гаражей, моментально бросили свое благородное занятие и ринулись к подъезду, заняв позиции у входных дверей с таким расчетом, чтобы заблокировать их на тот случай, если Лютаев решит бежать обратно. А тот автовладелец, который собирался менять колесо у «шестерки», совершенно потерял к нему интерес. Он лихо прыгнул за руль, завел мотор, подкатил ближе к подъезду и остановился напротив него в паре метров, не заглушая двигателя…
Поднявшись на нужный этаж, Лютаев постоял еще немного у двери с номером, который называла ему Кристина. Потом решительно нажал кнопку звонка. В квартире в это время Устрялов спокойно инструктировал хозяйку квартиры:
— Не психуй, девушка. Подойдешь к двери и спросишь, кто там. Если это Лютаев — откроешь. Ты меня хорошо поняла?
Всхлипывая и дрожа от страха и волнения, Кристина кивнула.
— И не делай глупостей. Спугнешь его, пойдешь как соучастница преступления.
— Какого преступления? Что вы такое говорите вообще?
— Ты не волнуйся, — тихо хохотнул Устрялов. — Был бы человек, а дело найдется. Двигай.
Кристина пошла в прихожую… Стоявший за входной дверью человек позвонил еще раз, уже настойчивее.
— Кто там? — спросила Кристина.
Голос ее прозвучал неестественно громко и как-то деревянно. Конечно, она очень волновалась. Олег прислушался и насторожился, поэтому очень хорошо расслышал, душераздирающий крик, донесшийся из глубины квартиры. Это кричала Ольга:
— Олег! Беги! Засада!
Олю опера Устрялова держали в другой комнате. Причем держали в буквальном, а не в переносном смысле. И, когда Лютый позвонил, как раз пытались зажать ей рот. Но она чуть ли до крови укусила одного из них за ладонь, и закричала, чтобы предупредить Олега. А он, услышав этот крик, и не подумал убегать, а наоборот — несколько раз с разбегу ударил в дверь стопой, чтобы ее выбить.
— Откройте, суки! — ревел Лютый.
Но раскрылась сначала другая дверь — квартиры напротив. И оттуда вывалили, как стадо, шестеро бугаистых оперов. На лестничной площадке завязалась драка. Кого и куда он бил, Лютый не разбирал. Просто отчаянно рубился в этом ограниченном пространстве. Недолго, правда. Эти шестеро оказались мастерами своего дела и уже через несколько секунд скрутили Лютаева, заломили ему руки за спину. На запястьях его щелкнули наручники.
— Пиздец тебе, сынок, добегался, — сообщил один из них.
— Да пошел ты… — огрызнулся Лютый.
— Открывайте! Он готов!
Только теперь дверь квартиры, где жила Кристина, отворилась. Олега впихнули в прихожую.
— Руки, падлы, убрали! — орал Лютаев в пол, потому что его вели в согнутом положении. — Я вас все равно всех перемочу! Твари поганые! Девок не трожьте, суки!
Олега еще в детдоме учили старшие пацаны: «Смотри, щегол, пойдешь воровать, попадешь к ментам, молчи, как партизан на допросе. Ни в чем ни за что не признавайся, даже если тебя взяли с поличным. Первая заповедь вора: чистосердечное признание — добровольный шаг к тюрьме».
Этой заповеди он решил следовать и сейчас. К тому же он был уверен: ментов честных и порядочных не бывает в природе.