Узнав от меня, что милиция ищет встречи со мной, Алекс посоветовал привести все свои дела в порядок и закрыть эту тему. Сказал: тыл должен остаться чистым, как поцелуй младенца. И мы не должны давать ни малейшего повода для каких-либо зацепок. Въезжать в Америку нужно абсолютно легальным человеком с кристально чистой репутацией. Исключение составляют только рефьюджи, то есть беженцы.
Как мне ни было это неприятно, но ехать в милицию было необходимо. Я полагал, что меня вызывают для завершения дела по произошедшему в моей квартире двойному убийству налетчиков. Это было делом рук превысившего самозащиту Владимира Палеева, у меня не прописанного. Поэтому необходимы мои объяснения и свидетельские показания. Я решил все-таки воспользоваться помощью адвоката и позвонил Илье Ефимовичу Маргулису. Мы договорились встретиться с ним в милиции в двенадцать часов дня.
В районное отделение я добрался с опозданием на двадцать минут. Километровые московские пробки отняли больше часа. Они возникали от всевозможных ремонтных работ, на которых, в лучшем случае, перекуривали двое-трое рабочих. Где находились в это время остальные, было непонятно, тем более что очередей за водкой не существовало уже давно. Просто создавалась видимость деятельности, и разворовывался городской бюджет.
— Вы серьезно опаздываете, молодой человек, — сказал Илья Ефимович, — а я напрасно теряю драгоценное время.
— Ну тогда включите счетчик, я не против, — несколько раздраженно после дорожной нервотрепки выпалил я.
— Что значит «включите счетчик», я же не таксист, — обиделся старый адвокат.
— Ну простите, пожалуйста, вырвалось случайно.
Мы вошли вместе в нужный кабинет, и, представившись, я заметил, как по-лошадиному вытянулось полное лицо майора.
— Вы так сразу и с адвокатом, — выдавил он из себя. — Ну и времена пошли, язви их разэтак, — крякнул он. — Наша машина стоит у вашего дома, чтобы, так сказать, сопроводить вас без сопротивления до прокуратуры, а вы, стало быть, в обход и добровольно.
— Что значит добровольно? — спросил я. — Меня уведомила соседка, и я, не теряя вашего и своего времени, явился в тот кабинет, который был указан в повестке.
— Так-то оно так, но только это домашняя заготовка, — хмыкнул майор. — Вы нам не нужны, а дело завела прокуратура по факту вашего наезда на человека и скрытия вас с места преступления. Вот так-то вот!
— Какого человека, какого скрытия? — только и смог я произнести.
— Женщина на трассе, из ближнего зарубежья, возможно, проститутка. Машина «ВАЗ-06», зарегистрирована на ваше имя. Так что не обессудьте, подозреваемый, я вынужден вас арестовать, — сказал он и дружелюбно улыбнулся.
Но тут взвился Маргулис и по всем правилам адвокатского дела стал обдирать майора, как жирного гуся обдирает старый матерый лис, высыпая, как из рога изобилия, названия статей, параграфов, названий и дат международных конвенций, начиная с Хельсинкской хартии по правам человека.
Майор, капитулируя, успел только крикнуть:
— Разбирайтесь сами с прокуратурой! А я вынужден до принятия решения предложить вашему подопечному остаться в отделении. Обещаю, что до вечера в «обезьянник» он не попадет.
— Не волнуйтесь, — парировал Илья Ефимович, — он туда вообще не попадет. У моего подопечного семнадцать с половиной алиби, и все подтверждаются как минимум сотней свидетелей. А если хотите знать, я заслуженный адвокат более чем с полувековым стажем! Так-то вот, и советую вам, господин майор, не торопиться с выводами. Они иногда бывают ошибочны и очень влияют на присвоение очередного звания.
Было ясно, что адвокат «порвал опера, как Тузик грелку». Оставив меня с майором в кабинете, он отправился на попутном милицейском газике в Люблинскую прокуратуру, которая находилась в трех кварталах от околотка, пообещав, что вернется часа через два, не позже. Но уже буквально минут через сорок в отделение милиции позвонил следователь прокуратуры и поговорил с майором. И тот сопроводил меня на Ангелининой «тойоте» к своим соседям — оказалось, он как раз имеет какие-то собственные дела в прокуратуре. Какие уж у него были дела, я не знаю, но наблюдать, как работает адвокат Маргулис, было одно удовольствие. Театр одного актера, и какого! Уже буквально через полчаса мы вместе садились в серебристый джип. Я должен был отвезти старого дотошного юриста в Переделкино, на дачу его дочери, «построенную за его счет», как он выразился.
В моем кармане лежала подписка о невыезде за территорию города Москвы. Мне ничего не оставалось, как только сообщить обо всем Алексу. Я сделал это по дороге, возвращаясь на Нижнюю Масловку. Он говорил со мной сдержанно и немногословно, что зародило во мне некоторое беспокойство. Припарковав машину, я с тяжелым чувством вошел в лифт. Это чувство меня не обмануло: Лина встретила меня в дверях с растерянным лицом и грустными глазами.
— Слава, только что звонил папа — есть разрешение на наш с тобой совместный выезд в Штаты, — сказала она.
— Очень хорошо, но почему же ты такая потерянная?
— Дело в том, что мы с папой вылетаем раньше. Он опасается за меня в связи с твоим невыездным положением.
— Понятно, — только и нашелся я. — Хорошо, мы будем собирать вещи и радоваться этим последним дням до отъезда, и может быть, наше расставание будет недолгим, — попробовал я утешить ее.
— Ты знаешь, Слава, я, наверное, никогда не поверю, что вся эта беда когда-нибудь кончится, просто нет такого чувства во мне ну ни капельки. Все время жду новых неприятностей, и кажется, что будто мы в какой-то западне…
— Да, действительно, как те звери, которых со всех сторон обложили охотники, — согласился я. — Но ничего, родная, не бойся! Вы с Алексом уже через три дня будете за пределами этой беды, а там и я, дай Бог, смогу выехать. Ты же понимаешь, что абсолютно невиновного человека посадить не могут, времена-то нынче не сталинские…
— Верно, конечно… Тогда забирали всех нелояльных к системе, но теперь политику заменили деньги, и это тоже политика наизнанку. И теперь все, кто не с ними, тот враг, точно так же, как это было 50 или 40 лет тому назад.
— Ничего, Лина, прорвемся, — попытался я ее убедить.
— Ты не обижайся, пожалуйста, на папу. Ему просто необходимо там быть.
— Лина, давай забудем об этом и не будем терять драгоценное время напрасно. Ты же знаешь: я люблю тебя и всегда буду любить.
— У нас все взаимно, Слава! Абсолютно все!
На следующий день Алекс собрал нас за одним столом в ресторане «Яр», в бывшей гостинице «Советская». Алексей и детектив Евгений Никифорович Михайлов приехали первыми, мы с Линой появились почти следом, а несколько позже приехал из Переделкино Илья Ефимович Моргулис. Мы, представленные Алексом, перезнакомились и непринужденно беседовали о разных посторонних вещах. Было ясно, что Алексей соединил двух старых матерых профессионалов для общего ведения дела и защиты. А моя скромная персона была как бы ключевой. Только мне было непонятно, кем я являюсь в их глазах, бесстрастных и жестких, — подследственным, свидетелем или уже потенциальным кандидатом в терпилы.