Я решительно встала, надо ехать в колледж, к девочкам, которые торговали кока-колой у метро. Все очень просто. Лику опоили каким-то снадобьем, потом подхватили ее, потерявшую сознание, и, вероятнее всего, впихнули в машину. Может, кто-нибудь из студенток обратил внимание на происшествие, запомнил какую-нибудь деталь, мне сгодится все.
Услыхав, что Ася умерла, девчонки шарахнулись от меня в сторону.
– Ну ничего себе, – первой произнесла членораздельную фразу Шершнева.
– Допрыгалась, – зло констатировала Ламбинас, – к этому шло.
– Так вы нам наврали про сына, – догадалась Никитина, – нет никакого влюбленного парня.
– Сын есть, но давно женат, – призналась я.
– Ну и что тогда от нас надо? – насторожилась Шершнева.
– Если поблизости есть кафе, можно пойти туда и поговорить, – предложила я, – за мой счет, естественно.
Студентки переглянулись.
– А что, – пробормотала Никитина, – вместо лекции по географии.
Усевшись за столиком, я рассказала девочкам все: про Лику, Евгения, старика, бутылку кока-колы и попросила:
– Теперь, сделайте одолжение, попробуйте вспомнить тот день, семнадцатое июля.
– Давно это было, – покачала головой Шершнева.
– Я заболела пятнадцатого, – напомнила Соломонина, – в день рождения Ритки.
– Точно, – подхватила Ламбинас, – вечером мы пошли в «Сбарро», пиццу ели, но тебя с нами не было.
– Ясное дело, – скривилась Элла, – вы пироги жрали, а я в кровати валялась.
– Шестнадцатого Аська первый день вышла, – продолжила Рита, – накрасилась, словно чума, с нее тушь потом стекла.
– Ага, – кивнула Шершнева, – а на следующий день она появилась на два часа позже.
– Верно, – подхватила Рита, – ой, кажется, припоминается…
Перебивая друг друга, они начали вываливать информацию, я постаралась систематизировать сведения.
Вкратце ситуация выглядела так. Семнадцатого июля Аська не вышла на работу в урочный срок. Как назло, именно в этот день заявился очередной проверяющий от компании и сделал суровый выговор бригадиру, Рите Ламбинас.
– Нехорошо получается, – злился парень, одетый, несмотря на жару, в темный костюм с галстуком, – по документам одно число работающих, по существу – другое, а зарплату желаете за всех в конце месяца получить!
Проклиная в душе необязательную Аську, Рита попыталась оправдаться:
– Да нет, мы все тут, просто одна в туалет побежала, живот у нее прихватило.
– Ладно, – пошел на попятную проверяющий, – приду еще в полдень, если опять не все будете, станем по-иному разговаривать.
Рита кинулась звонить Аське домой, но у той никто не брал трубку, а минут через двадцать появилась и сама красавица, плюхнулась на бордюр, ограждающий скверик, повесила на ограду лоток и нагло заявила:
– Подумаешь, подзадержалась немножко.
Ася откровенно сачковала. Пока остальные девчонки шныряли в толпе, старательно отыскивая покупателей, противная Аська маячила в тени, куря одну за одной сигареты. Рита Ламбинас обозлилась и сделала ей замечание:
– Между прочим, мы должны продать за смену определенное количество бутылок, иначе нас оштрафуют. Нехорошо получается, деньги получишь сполна, а работать не желаешь.
– Ладно, не злись, – вполне миролюбиво ответила лентяйка, – уж и посидеть секундочку нельзя.
Рита хотела вполне справедливо заметить, что Ася отдыхает в холодке уже не одну минуту, но тут вдруг из недр сумочки опоздавшей донеслась трель мобильного. Рита удивилась: Аська без конца говорит, что нуждается в деньгах, и вдруг… сотовый.
– Алло, – пропела Аська, – ага, ясно, хорошо, поняла.
В ту же секунду она поднялась и пошла к выходу из метро. Мимо Аси тек поток людей. Не успела девушка сделать и пары шагов, как к ней подскочил мужик:
– Дай бутылочку…
– Отзынь, – неожиданно увернулась от него Ася и ринулась к тетке лет сорока, одетой в розовый костюм.
– Водички не желаете? Берите, раздаем в качестве рекламной акции бесплатно.
Рита вытаращила от изумления глаза. Ну ничего себе! Только что Аська прогнала дядьку, который хотел купить коку, а теперь собирается раздавать воду без денег. Может, она обкурилась или обкололась?
Рита уже собралась подойти к ней и выразить крайнее негодование, но тут на нее налетела орава школьников и принялась хватать бутылочки. Минут пять, а может, чуть больше понадобилось, чтобы обслужить детей, но когда Рита снова глянула на Асю, та опять сидела на бордюре. Остаток рабочего дня она провела в тени, изредка лениво выкрикивая:
– Кому воды?
Больше она не оживлялась и к метро не бегала.
– А куда подевалась женщина в розовом костюме, не помните?
– Ну вы и спросили! – воскликнула Светлана Шершнева. – Ничего себе! Я, например, ее вообще не видела, да и на Аську не смотрела.
– Плохо ей стало от жары, – внезапно вступила в разговор молчавшая до сих пор девушка по фамилии Клюквина.
Я почувствовала, как к лицу приливает жар, и, старательно сдерживая крик, спросила:
– Почему ты так решила?
– А у меня как раз бутылки кончились, все продала, – охотно пояснила Клюквина, – дай, думаю, перекурю. А тут дед подошел и заныл: «Девочка, открой воду»…
Олеся Клюквина попыталась объяснить старику, что у нее перекур, но тот обозлился и выкрикнул:
– А ну, назови немедленно адрес вышестоящей организации, жалобу напишу! Между прочим, я ветеран войны, а ты, сикилявка, мне глупости говоришь.
Тут до Олеси дошло, что перед ней не совсем нормальный человек, и она постаралась успокоить деда. Поискав глазами своих коллег, Олеся остановилась на Асе и сказала:
– Вон у той девушки возьмите.
– Я у тебя хочу, – упорствовал старик.
– Господи, – не выдержала Олеся, – ну какая вам разница! Газировка у всех одинаковая.
– А вот и нет, – сурово заявил ветеран, – вон девушка у той воду взяла и, гляди, отравилась.