— В Бога нет, не верую! Верую исключительно в высший разум, в теорию больших величин, в бесконечность! — отвечал оптимист. — В закон сохранения веществ и энергии, в бесконечную Вселенную, в наличие множества разнообразных инопланетных цивилизаций с различными формами интеллекта. В разум!
— А что такое разум? Людоед разумен? Патологические убийцы и насильники разумны? — с сарказмом поинтересовался пессимист. — А подлецы, всякие негодяи, эксплуатирующие детский труд? А сутенеры, торгующие женскими телами? А безжалостные безмозглые хулиганы, варварски, бессмысленно уничтожающие культурные ценности? А вандалы, разрушившие Великий Рим? А талибы, взорвавшие тысячелетние статуи Будды? Ой, разумны ли мы, люди, вообще? Процент здравомыслящих, думающих, созидающих людей невелик, от силы десять-пятнадцать. Мыслители, творцы, гении — продукт штучный, один на сотни тысяч человеческих особей. А вот деградирующих алкашей, подонков-убийц, бандитов, маньяков — этого добра сколько угодно.
— Ты не веришь в будущее человечества? — возмутился оптимист.
— Нет! Оно обречено на вырождение! — закончил свою речь пессимист.
Сергей потряс фляжкой, на дне что-то плескалось. Он запрокинул голову и вытряхнул последние капли в глотку.
— Ну вот! И я сам понемногу деградирую, тупею, спиваюсь. Становлюсь обычным пьянчугой. Год-другой, и подохну на затерянном в океане безвестном островке. Аминь! — сказал Строганов как третейский судья, подводя итог спора. — Эй, спорщики, хватит болтать, отчаливаем. Попутного ветра моему парусу!
— А в каком направлении он попутный? — задал вопрос пессимист. — На все четыре стороны?
— Значит, плывем на все четыре стороны! Куда ветер подует, туда и дрейфуем! — поддержал Сергея оптимист.
— Была не была, куда кривая вывезет! — махнул рукой Строганов. — Плыви, мой челн, по воле волн. Главное — не стоять на месте. Авось куда-нибудь снова и вынесет меня ветер странствий. Я везучий! Плыву — значит, я существую! — подбадривал себя Серега.
Остров-скала сопротивлялся и некоторое время не отпускал от себя тримаран. Пришлось налечь на весла, чтобы отчалить от него. Строганову вовсе не хотелось провести остаток своих дней на унылой каменной глыбе или под сенью одинокой чахлой пальмы и удобрить скудную почву под ней еще и своим телом. Прибой и ветер некоторое время боролись друг с другом, но победил ветер. Через считанные часы ни пальмы, ни скалы, ни могильных холмиков даже в подзорную трубу стало не видно. Прощайте, девочки...
Серега давным-давно потерял счет времени и запутался, так что не мог определить даже, какой нынче месяц. Сентябрь или уже октябрь? Даже год он знал лишь приблизительно, и то со слов англичан. А где происходят самые интересные события в том, вернее сказать, в этом году? Конечно, во Франции! Лучше бы он сейчас оказался среди революционеров. В Париже гораздо веселее, чем одному в лодке посреди безбрежного океана. Историю французской революции Строганов знал лучше, чем жизнь папуасов. А какие там вина, а коньяки! А женщины?! Наши, русские, безусловно, лучше, но и легкомысленные парижанки наверняка обворожительны. Изысканные манеры, элегантные наряды, а особенный парижский шарм! Тьфу ты, размечтался...
Прошла неделя или что-то около того, и на горизонте вновь показалась точка. Ура! Земля! Что ж, Сергей готов был попытать счастья и на этом клочке суши.
Вскоре показался остров, но он был не один, по водной глади природа щедро рассыпала целую гряду больших и малых островков. Любопытно, что это за архипелаг? Строганов надеялся, что он окажется гостеприимнее, чем его предыдущее место жительства. Кажется, на карте они обозначены как Новые Гибриды.
Теперь надо бы познакомиться с хозяевами островов. Кто тут местный королек? С кем торговаться за сохранность собственной шкуры, кто хочет получить пуговицы и стреляные гильзы в обмен на жемчужины? И есть ли вообще на белом свете миролюбивые аборигены?
У побережья большого острова на волнах раскачивалась целая флотилия разбитых джонок и пирог, невдалеке, рядом с торчащей над водой остроконечной скалой, приткнулся остов корабля. При ближайшем рассмотрении скала оказалась грудой остроконечных выступов. Да, не повезло кораблю с причалом. Но никакого другого пирса на горизонте не вырисовывалось.
Над остовом кормы и на торчащей из воды мачте трепыхались рваные флаги. Французские вымпелы! Веселенькая находка! Только недавно Строганов о ней думал — и вот, пожалуйста, кусочек Франции! В безбрежном Тихом океане он натыкался то на английских бунтарей, то на каких-то французов. Осталось повстречать испанских флибустьеров или русских первопроходцев.
Прямо ясновидец какой-то! Только недавно вспоминал о штурме Бастилии, и вот они, будущие воины императора Наполеона. Перестрелять лягушатников, что ли, помочь Кутузову? Нет, эти, пожалуй, будут воевать с эскадрой адмирала Ушакова. Подсобить ему? Но время империи еще не наступило, Наполеон еще и не помышляет ни о Смоленске, ни о Москве, а до битвы при Ватерлоо вообще остается целая вечность. Нет, сейчас они Сержу не соперники, а союзники. Вон сколько кругом разбитых лодок дикарей! Видно, вокруг кишмя кишат племена каннибалов.
Сергей судорожно соображал, напрягая память, кто из французских путешественников мог в это время оказаться в этих далеких краях, но так и не вспомнил, потому что не знал. Так кто капитан потерпевшего крушение корабля, что здесь забыли французы? Может, это передовой отряд лазутчиков в зоне влияния британской короны?
На подводную скалу был нанизан кусок кормы с плохо различимой надписью. Разборчиво видна была только первая буква названия — «Б», а дальше не понятно. Название стерли ветры и волны. Что это за корабль? Военный или торговый? А может, это корсары? Не дураки же они, чтобы вывешивать на всеобщее обозрение «Веселого Роджера» с черепом и скрещенными костями. Что означает эта буква «Б»? Название города, местности? Бордо, например, Бретань или какой другой. Или имя? Это не столь важно, были бы живы люди с этого корабля.
В полумиле, в лагуне атолла, виднелась вторая часть остова корабля. Надо было скорее отправляться туда, не то острый риф, на который наткнулся корабль, утопит и Серегин тримаран.
Путешественник налегал на весла, однако его по-прежнему несло течением на каменную гряду, торчащую из воды. Если бы сейчас был прилив, то через эту преграду лодочку легко перенесло бы мощным течением, а так может расколотить в щепы. Строганов лихорадочно всматривался, где же проход? Должен быть зазор, хоть небольшой, между скалами, похожими на торчащие клыки.
— Вот он! — громко воскликнул Сергей, заметив узкий фарватер. — Мудреное дело, придется идти словно меж Сциллой и Харибдой!
Мореплавателю, жадно хватавшему ртом воздух и напряженно работавшему руками, удалось направить посудину точнехонько между двумя скалами. Но вдруг вода плеснулась под воздействием налетевшего ветра, суденышко швырнуло влево, и сразу треснула прикрученная лианами «оглобля». Именно так Серега называл подводные опоры, обеспечивающие устойчивость тримарана, — правая оглобля и левая оглобля. Передняя стойка этой оглобли от удара сломалась, и доска уперлась в едва виднеющийся из воды остроконечный камень. Лодку резко развернуло поперек пролива.