— Легкие я застудил на переходе от Камчатки к Сахалину. И сейчас помню русские слова: «борщец», «водку выпить», «кушать сало»! Ха-ха-ха! Балялуйка! Вальеньки! Красавьетца!
— Молодец! Сразу видно, что настоящий турист! Эка тебя куда занесло! Обычно ваш брат посещает Москву, Петербург, Киев да города Золотого Кольца. А тут Камчатка и Сахалин, это ж надо! Твою мать!
— О! Твою мать, хрен на нюх! Пошольнакуй! Наливай чарку водка, ура! На Камчатке нас хорошо приняли, — воспоминания эти для Поля явно были из разряда приятных. — Мы там любили местных красавиц, а они нас. Очень вы, русские, хороший народ!
Французы улыбались и скалили щербатые рты. С зубами у них, как и у англичан, была просто беда, даже у мальчонки. Моряки явно перенесли цингу.
— Не зубоскаль! Докладывай, Поль, а кто ваш капитан?
— Нашим капитаном был командир эскадры Жан-Франсуа Лаперуз! — отрапортовал плотник.
— Епть, живой Лаперуз! Тот самый! Пролив Лаперуза!.. — перешел на русский Серега. — Да где же он!
— Что вы сказали, месье? Неужели вы знаете фамилию Лаперуза? Вы о нем слышали?
— Конечно! Кто ж не знает Лаперуза? В России его все знают, особенно жители Дальнего Востока, Сахалина и Камчатки. У нас на карте пролив Лаперуза между Сахалином и Японией!
— Японцы — плохой народ. Нам они не понравились.
— А где сам капитан Лаперуз? Он жив?
— Нет. Увы, он утонул, погиб, как настоящий моряк.
— Жаль! — воскликнул Сергей. — Значит, тела Лаперуза и всех погибших членов команды покоятся на дне морском?
— Зачем на дне! Утонувших моряков волны выбросили на берег, они похоронены вон там, под тремя гигантскими пальмами, в том числе и капитан эскадры господин Лаперуз.
Моряк указал пальцем в направлении южной стороны пляжа, на три высоченных дерева, кроны которых совсем не создавали тень у подножия стволов, так они были высоки. Деревья стояли в сотне метров от лагеря французов.
— Постой, дорогой мой! Неужели вас аж с Камчатки сюда занесло?! — восхитился Сергей подвигу французов.
— Да, мы пересекли весь Тихий океан, побывали во владениях русской императрицы, затем попали в Китай, оттуда добрались до Новой Голландии, — начал рассказ Анри. — Местные дикари — сущие головорезы! Вначале погибло двенадцать моряков во главе с лейтенантом Флерио де Ланглем. Это случилось на архипелаге Мореплавателей. Проклятый остров Мауиа! Его название я запомню на всю жизнь! Здесь наших моряков убили без всякой жалости, и с этого момента начались наши несчастья. В январе прошлого года мы немного передохнули в Ботническом заливе и вновь тронулись в путь, пополнив запасы воды и продуктов. Да, отдых был кратковременным. В марте командир эскадры Лаперуз вновь поднял паруса и повел наши корабли в последний поход. Темной ночью впередсмотрящий не заметил бурунов, первой линии рифа. Все спасшиеся моряки с «Астролябии». Мы перескочили через риф, но корвет раскололся пополам. Корабельный нос, у которого мы сейчас находимся, позднее выбросило на берег.
— А я думал, это части от одного корабля, от «Буссоли». Там корма, тут бушприт.
— Нет, «Буссоль» крепко застряла на камнях, а матросы, пытавшиеся спастись вплавь, утонули во время шторма. Корабль за месяц разметало в щепы, через неделю от него осталась лишь часть кормы. Пушку, продовольствие, воду, ром, коньяк, оружие, на наше счастье, вынесло прибоем. Теперь нас одолевают дикари и норовят всех сожрать. Год с ними воюем, отбиваемся от нападений. Туземцы приплывают, набрасываются на нас из засады, похищают зазевавшихся моряков, терзают и съедают их! Нас после крушения спаслось тринадцать. Чертова дюжина. Но несчастья продолжились. Оружие, конечно, выручает, пять мушкетов и два пистолета пока сдерживают налеты дикарей. Первый раз они приплыли через две недели после крушения. Мы вышли к туземцам с миром, хотели сделать им подарки, раздать бусы, монеты, тряпки, а они без разговоров убили парламентеров Филиппа и Жако. Истерзали на наших глазах. Пока мы стояли, остолбенев от ужаса, беднягам отрубили головы, насадили на копья, вспороли животы. После ружейного залпа банда людоедов обратилась в бегство. Мы их преследовали, тогда ушли немногие из них. Спаслось несколько аборигенов на одной лодке, но вскоре они вернулись с подкреплением. Так и воюем целый год!
Эх, жалко, что это не эскадра Лаперуза, а лишь ее жалкие остатки. Так хотелось увидеть этого легендарного человека! Строганов впал в уныние, но вида постарался не подавать.
Болтовня плотника иссякла, он, видно, умаялся и присел под обветшалые останки «Астролябии», а Сергей наконец смог оглядеться.
Наш путешественник заметил вдали, на небольшой возвышенности, укрепленное строение — форт, сооруженный из корабельных брусьев и досок. Эта крепость имела стены высотой до двух метров, со сторожевыми вышками по углам. Внутри виднелись несколько хижин с остроконечными крышами из тростника.
— Друзья мои! А почему вы тут расселись? — искренне удивился Строганов. — Ждете кого-то? Ведите гостя в дом, в крепость!
— Мы ждем, когда умрет Огюст, — ответил юнга Гийом и кивнул на раненного в грудь моряка. — Он уже впадает в забытье. Попросил отнести себя поближе к бывшему кораблю. Хочет умереть у моря. Вот мы и сидим с раннего утра, выполняем последнюю волю умирающего. К вечеру, наверное, отойдет, похороним на погосте у крепостной стены.
— Вы что же, бросили крепость?
— Нет, внутри форта остались шевалье Луи де Брожак и лейтенант Симон Фрапен! Если что, они подадут сигнал, и мы тотчас прибежим на помощь. Но думаю, что раньше завтрашнего дня эта шайка сюда не сунется! — откликнулся Поль и продолжил рассказ о житье-бытье на острове; — Вчера был жаркий бой, мы много туземцев перебили. Дикари теперь затаились и ждут подкрепления с дальних островов. Сейчас их в чаще леса человек пятьдесят прячется. Эти головорезы перестали бояться ружейных выстрелов и даже к грохоту пушки привыкли! А вначале так пугались, что после первого залпа падали замертво или разбегались во все стороны. Нынче обстановка изменилась, теперь они лезут напролом, дело доходит до рукопашной. После убийства парламентеров черные разбойники возвратились сюда через месяц. Я тогда насчитал двенадцать пирог, по семь-восемь человек в каждой. Дикари, словно саранча, рассеялись по джунглям и окружили наш лагерь. Мы к тому времени стены возвели до половины. Туземцы пошли в атаку, Мы дали ружейный залп из укрытия и из пушки пару раз успели пальнуть. Этого хватило, чтобы обратить племя в бегство. Но потом снова последовала атака. Лейтенант повел нас в бой, саблями и шпагами мы утихомирили дикарей надолго. Крепко мы их тогда побили, но и своих двух товарищей потеряли. Одному в голову дротик попал, другого на копья подняли. Еще месяц мы спокойно возводили крепость и успели закончить строительство. А тут опять очередное нашествие темнокожей саранчи — приплыли две сотни дикарей! Пушка палит, туземцы разбегаются, а потом сбиваются в кучу и опять лезут на штурм. Из ружей бьем, они не обращают внимания на потери и лезут на стены. Теперь мы не атакуем, а только обороняемся. Однажды дикари устроили засаду возле родника, забросали дротиками старину Жака и добили его дубинами. Мы и на этот раз отбились, банда уплыла, но вернулась спустя два месяца. И что же вы думаете?! Их стало три сотни! Наш форт к этому времени был уже с бойницами в стенах и со сторожевыми вышками. Тогда гарнизон потерял еще одного моряка, но сумел отразить нападение. Сейчас заявились две шайки. Позавчера они предприняли попытку очередного штурма, последствия его вы сами видите, месье. Мы все ранены, но с вашей помощью, возможно, отобьем следующую атаку.