– Нет!!! – рявкнул Денисов. – Ты, Бармаш, мне мозги не компостируй. Когда передо мной будут стоять жена и дочка, тогда и будем разговаривать! И выходи на свет. Хватит играть в прятки. – С минуту Денисов ждал ответа. В зале стояла гнетущая тишина. – Ну что, мерзавец, слабо тебе выйти к нам? Боишься? Ну конечно же! Я совсем забыл, что ты из породы трусливых шакалов. Я всегда это знал. У тебя не хватит смелости играть в открытую. Ты там еще в штаны не наложил?
– Поговори у меня, поговори… – злорадно вскрикнул отморозок. – Твои яйца сейчас мой снайпер держит на прицеле. Одно лишнее движение – и ты больше никогда не будешь нужен своей крале! Страшно, правда? – Бармаш рассмеялся мерзким каркающим смехом.
– Не надо попусту воздух сотрясать, браток! – смачно сплюнул на грязный каменный пол Максим. – Тебе ведь нужны не мои яйца, а «лимон» баксов, не так ли?.. А вдруг его здесь нет? – Он указал на прикованный к руке Генриха кейс. – Я ведь тоже предусмотрительный! К тому же несгораемый чемоданчик висит на «браслетах», а ключик спрятан в надежном месте. Для того чтобы убедиться, что деньги внутри, тебе придется проделать нелегкую работу. И, заметь, без какой-либо гарантии на положительный результат. Как тебе такой расклад, мразь? Лучше выходи на свет, поговорим… Чего тебе бояться, тем более если снайпер держит меня на мушке?
– Ты прав, мудила, – после короткой паузы ответил Бармаш. Его коренастая фигура появилась из-за угла. Он на несколько шагов приблизился к Денисову с Гесслером, оказавшись почти на свету, разлитому, как молоко, в центре первого этажа. – Давай, говори! Только не очень долго, а то мне все это представление начинает уже надоедать…
– Ты выводишь заложниц, мой телохранитель демонстрирует тебе деньги, затем открывает наручники, кладет «дипломат» на пол, забирает моих жену и дочку и выходит из здания. Я остаюсь здесь один. Ты ведь еще не передумал «продуть мне инструмент»?
– Сука!.. Ты мне уже надоел! Я собственноручно порву тебя, падаль, на куски, – зашипел Бармаш. – К тому же ты проговорился, что «зелень» – в чемодане!.. Если знаешь молитву, то, может, еще успеешь прочитать перед смертью. Сейчас все барыги такие верующие стали, без бога на толчок срать не садятся…
– Веселый ты парень, Бармаш, но тупой как валенок. Смотри, как бы тебе и без бабок, и без башки не остаться. Ну рискни, сделай еще одну глупость! Я же знаю, ты такой же упрямый, как и тупой.
Бармаш уже был готов палить из ствола, но природная жадность взяла верх над бешенством.
– Ишак, веди сюда эту потаскуху! – приказал он и, обращаясь уже к Максиму, сказал: – Сейчас я на твоих глазах будут трахать твою телку, а Ишак все это время будет держать тебя и немца на прицеле. Дернешься – сразу замочит. Знаешь, как он умеет стрелять?.. Когда-то в молодости даже занял второе место на чемпионате области по стендовой стрельбе. – Физиономия бригадира расплылась в садистской улыбке. – Вот ты насмехался надо мной… Теперь поглядим, у кого первого сдадут нервы. После того как я закончу с твоей шалавой, настанет твоя очередь. Ишак возьмет на прицел девчонку, а ты аккуратно и нежно станешь сосать мой «инструмент» как заправский пидор, потому что для тебя жизнь дочки, я уверен, дороже десяти минут унижения. А может, еще и понравится!..
Из мрака, держа на прицеле Ренату и прикрываясь ею, как щитом, появился Ишкевич. Вид у него был зловещий. В отличие от Бармаша, ему сейчас хотелось только одного: как можно скорее завершить начатое дело, «замочить» этих придурков, забрать деньги, отпустить заложниц и смыться куда-нибудь в безопасное место. А потом через день-два плюнуть на все и махнуть на побережье Черного моря, а то и еще южнее, пить водку, трахать баб и наслаждаться радостями жизни. Правда, до этого еще придется разобраться с ссучившимся «папой» – гребаным Пегасом и поговорить по душам с ментовским полковником, выдающим себя за обалденного авторитета по кличке Дикий. Сейчас же самое главное – хапануть деньги и слинять…
– Вот и нормалек! – Довольный, бригадир посмотрел на стоявшего в нерешительности Денисова. – Я хочу, чтобы ты подробно перевел своей иностранной горилле все то, что я тебе сказал. Начинай. А Ишак проконтролирует сказанное. Правда, братан? – Бармаш искоса глянул на подельника.
Тот многозначительно кивнул, не отводя пистолет от Ренаты, у которой рот по-прежнему был заклеен скотчем.
– Он, как ни странно, – продолжил бригадир, – очень хорошо когда-то учил в школе немецкий и сразу поймет, если ты опять начнешь гнать пургу. Давай переводи. Ну!
Максим не стал спорить и дословно перевел Гесслеру все, что наговорил Бармаш. Минуту спустя лицо Гесслера приобрело мертвенно-бледный оттенок. Немигающим взглядом он уставился на Бармаша. Немец явно жаждал крови. И стриженый мордастый подонок не выдержал и отвел глаза, а потом резко схватил Ренату за волосы и с силой дернул:
– Ложись на пол, сучка!
Женщина едва устояла на ногах. Она зажмурилась и громко застонала.
Челюсти Максима сжались, как тиски, зубы заскрежетали. В висках бешено пульсировала кровь. Он лихорадочно искал выход из ситуации, снова вспомнив о должном находиться поблизости милицейском спецназе. Или… может, проклятый полковник с самого начала не собирался никому сообщать о захвате заложников?!
– Я сказал – лежать!!! – прохрипел Бармаш.
Рената медленно опустилась – сначала на колени, потом легла на спину. Из глаз ее лились слезы. Она плакала совершенно беззвучно, и от этого картина происходящего становилась еще ужаснее, чем если бы женщина кричала и плакала навзрыд. Ишак направил дуло пистолета прямо в лоб Денисову и застыл, готовый в любую секунду нажать на спусковой крючок.
– Где моя дочь?! – сорвавшимся голосом крикнул Максим.
Отсутствие Лены пугало больше всего. В руках у сволочей оставался самый главный козырь, без которого невозможно выиграть партию.
– Там, где нужно! – довольно прорычал Бармаш. – Я обезопасил себя. Даже если вам удастся завалить меня и Ишака, даже если ты устроил нам здесь ловушку, ты никогда не отыщешь ее. Она сдохнет в темноте и одиночестве от голода и жажды, потом через несколько дней ее сожрут крысы, и она превратится в вонючий мешок с костями.
Максим почувствовал, как его захлестывает волна ярости. Разум отказывался воспринимать все, кроме одной, стучащей, как взбесившийся метроном, мысли: не надо думать, надо действовать!
– Что ты от меня хочешь? – с трудом шевеля одеревеневшими губами, выдавил Денисов.
К его удивлению, Бармаш никак не отреагировал на вопрос, а молча наклонился к Ренате, разорвал на ней платье и впился похотливым взглядом в белый треугольник шелковых трусиков. Ишак по-прежнему целился в голову Максима. Генрих не шевелился, боясь спровоцировать взвинченного до предела террориста на роковой выстрел. Из глаз Ренаты катились слезы.
– Что тебе нужно, оставь ее!!! – до хрипоты срывая голос, снова прокричал Максим. Он готов был броситься на помощь любимой женщине, уже не думая о последствиях… Но лишь мысль о дочери удерживала его от последнего шага.