Скрипнув зубами от клокочущей внутри дикой злости. Алтаец не произнес ни слова. Он еще слишком хорошо помнил ту самую первую ночь в изоляторе, когда его в перепачканном уличной грязью и со следами протектора омоновских ботинок белом костюме от Кельвина Кляйна определили в отдельные апартаменты. И тут же именно этот отмороженный ублюдок в погонах вломился в камеру и ни с того ни с сего принялся дубасить его сначала пудовыми кулаками, а потом, упавшего на холодный пол, мутузить тяжелыми сапогами с металлическими набойками на носках.
После столь тесного общения с садистом-прапором, за все время избиения не произнесшим ни одного слова. Алтаец немало дней харкал и мочился кровью отлеживаясь в тюремной больничке, а потом еще долго морщился при каждом резком телодвижении — следствие сломанных ребер и отбитых почек.
Едва чуток оклемался — начались изнуряющие допросы, когда несколько суток подряд ему не давали спать, умышленно поднимая ударами дубинок, едва он закрывал глаза и начинал проваливаться в спасительное забытье.
Снова и снова его водили на допрос к следаку, заставляя в который раз повторять предыдущие показания. Тогда менты решили сломать его с ходу, подвести под «мокрую» статью, но он держался до последнего, в конце концов заставив следователя отказаться от бесполезной траты времени и сил.
Хотя за несговорчивость свою заплатить пришлось дорого. За все время, пока он гнил в этом сыром каменном склепе, менты не дали ни одного свидания, не принесли ни единой передачи! Все новости Алтаец узнавал исключительно через адвоката, который был его последней связующей нитью с внешним миром, начинающимся за воротами СИЗО.
Алтаец окинул уничтожающим взглядом похожую на тухлый помидор, изъеденную глубокими кратерами оспы рожу вертухая и отвернулся, в который уже раз поклявшись, что первым делом, как только окажется на свободе, лично убьет этого скота.
Вот только когда это счастье подвалит?.. Если верить адвокату — лет через пять-шесть, не раньше. И то при самом благоприятном раскладе.
Ни один судья не рискнет, без перспективы крупных разборок с начальством и риска навсегда поставить крест на своей вшивой карьере, дать меньший срок. Ибо взяли их с Фролом прямо во время сделки, на горячем. В Морском порту повязали железнодорожный контейнер Алтайца с «ножками Буша», среди которых обнаружились ящики с автоматами АКСУ, полсотни гранатометов «Муха», патроны и прочие ходовые игрушки, которых всей питерской братве хватило бы на месяц ведения крупномасштабных боевых действий.
А пока он, Степа Бронский по кличке Алтаец, последний оставшийся в живых из некогда трех самых влиятельных криминальных авторитетов Питера — другими двумя были горящие ныне в аду Пегас и Бизон, — будет чалиться у «хозяина», много воды утечет. Доходные коммерсанты, регулярно пополняющие кассу его пока еще существующей, но уже полуразгромленной ментами и конкурентами группировки, уплывут под другие «крыши». Значит, восстановить статус-кво без большой крови уже не удастся. И неизвестно еще, как карта ляжет. За пять лет многое может измениться. Если не все…
Авторитет молча наблюдал, как высохший сутулый старик не спеша достает из чемоданчика металлическую ступку, помазок, серое, потрескавшееся мыло, чуть изогнутую в форме полумесяца опасную бритву и со знанием дела принимается намыливать его впалые колючие щеки густой, отвратительно пахнущей пеной…
Сверкнув острым лезвием, опасная бритва едва ощутимо прижалась к горлу Алтайца, задержавшись в таком положении на долю секунды, а потом медленно, но уверенно поползла вверх, с тихим хрустом срезая выросшую на лице жесткую, с едва заметной проседью, щетину.
Алтаец сидел на нарах, чувствуя кожей отточенную сталь лезвия, и не моргая смотрел в карие глаза слегка прищурившегося старика.
Ему вдруг показалось, что он видит в зрачках этого сморщенного, как прошлогодний урюк, тюремного цирюльника свое отражение. Но не в нынешнем весьма печальном виде, а в том самом цивильном костюмчике за две штуки баксов, в котором его повязали облаченные в черные маски спецназовцы и вытерев о белоснежную дорогую ткань ноги, затолкали в «уазик» и привезли сюда.
По счастливой для Ланы случайности ее в тот момент рядом с ним не оказалось…
Лана! Едва оказавшись в лапах вертухаев. Алтаец не переставая думал о ней…
Черный, раскрытый настежь кейс с аккуратными пачками потертых, перетянутых тонкими оранжевыми резинками американских долларов, лежал на столе рядом с двумя упаковками внешне очень похожего на известь «белого снега». Проверка товара на вкус, которую провел дока-капитан, еще раз подтвердила — перед ними был героин самой высочайшей пробы!
Казалось, еще несколько томительных, бесконечных минут — и секретная операция, на подготовку которой у группы Логинова ушло почти пять месяцев, закончится. Костя все отчетливей чувствовал, как от невероятного нервного напряжения на его лице начинают появляться капли предательского пота. Только бы эти прожженные деляги ничего не заподозрили!.. Хотя в чем, собственно говоря, дело-то, а?! Он просто волнуется, как и все остальные парни, выбравшие однажды прибыльную, но рискованную работу драгдилера и во время закупки очередной партии вынужденные всегда опасаться, что тебя могут попросту кинуть. Двести тысяч баксов — сумма серьезная. Каждая сделка с героином на такую сумму пробирает до самых костей. Можно подумать, что эти ребята, продавцы, сами не боятся! Как бы не так…
— О'кей, парни, товар ваш! — подбросив в воздухе упругую стопку баксов, наконец пробормотал толстяк в бейсболке, и его тонкие бескровные губы стали медленно растягиваться в стороны. — Забирайте! Надеюсь, все купюры, старые, из разных серий?
— Как договаривались. Скорпион, — солидно ответствовал Валера Дреев, Костин напарник, плечистый здоровяк, увешанный золотыми прибамбасами, как последний ниггер из Южного Бронкса. Это был тертый капитан из управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (УБНОН). Он хищно улыбнулся стоящим напротив них матерым «паукам» наркодельца Карима Лероя и, осторожно подняв со стола килограммовую упаковку колумбийского наркотика, передал ее Логинову.
— Снежок знатный, ничего не скажешь… До сих пор во рту холодит.
Ну вот практически и финал. Сколько сил затрачено, сколько времени, но игра стоила бессонных ночей и истекших воском свеч! Теперь Валере оставалось лишь подать условный сигнал рассредоточившейся снаружи группе захвата, произнеся короткую, ничего не значащую для посторонних фразу в ловко закрепленный на лацкане малинового пиджака скрытый микрофон. И очень скоро их будут «брать», всех вместе, создавая полную иллюзию отсутствия какой-либо подставы, а для вящей убедительности даже ранят обоих «покупателей» капсулами с красной краской.
Только ни жирный Скорпион, ни его подельник, усатый малый, знать об этот не будут…
В этот момент дверь в комнату распахнулась, и в проеме неожиданно появился еще один фигурант.
Это был сухой, смуглый, морщинистый азиат.