Пока я рассказывала о том, что стряслось с Олегом и Леной Гладышевыми, хозяйка безостановочно дымила. Ася любила крепкие сигареты, и у меня в конце концов защипало в носу и заслезились глаза. Когда поток информации иссяк, Строкова вздохнула.
– Бедная женщина и несчастный ребенок! Кстати, ваша подруга лежит в больнице?
Я кивнула:
– Да, более того, она по-прежнему без сознания. Врачи только разводят руками, говорят, что последствия черепно-мозговой травмы трудно прогнозируются. Она может пройти без следа, а может…
Ася снова тяжело вздохнула:
– А где мальчик, ее сын?
– Его взяла к себе Галя Носова, ее соседка, – пояснила я, – она живет в том же доме, что и Ленка, только в другом подъезде. Лена работает в журнале, сами понимаете, занятие журналистикой не для одинокой матери, командировки, ненормированный рабочий день… Но там хорошо платят, а после смерти Олега Лена осталась практически без средств, вот и предложила Гале: та присматривает за Алешкой, а моя подруга ей платит. Лена не раз говорила, как ей повезло с соседкой: аккуратная, спокойная, по образованию учительница. Сегодня, поближе к вечеру, я поеду к Носовой и заплачу ей. Пока Лена в больнице, мой долг помогать ей!
– Долг платежом опасен, – пробормотала Ася, щелкая зажигалкой.
– Как? – не поняла я.
– Долг платежом опасен, – повторила хозяйка, втягивая едкий дым, – это мой муж Никита перефразировал таким образом пословицу: «Долг платежом красен».
– Знаю, – кивнула я, – а при чем тут опасность? И потом, я понимаю долг широко, не только как своевременное возвращение взятых у кого-то денег. Я должна заботиться об Алеше. Лена – моя близкая подруга, правда, встречались мы не очень часто, но это ни о чем не говорит. Вы предлагаете бросить мальчика? Не платить его няне? Но даже если бы я испытывала финансовые затруднения, все равно бы наскребла денег и отдала Галине! Сначала, правда, я хотела взять Алешку к нам, но потом решила, что лучше не вырывать мальчика из обычной обстановки. Он привык к тому, что мама, уезжая в командировки, оставляет его у тети Гали, и сейчас считает, что она в отъезде. Сами понимаете, никто не стал вводить ребенка в курс дела.
– Что же вы предпримете, если Лена скончается? – неожиданно спросила Ася. – Куда денете ребенка? В детдом сдадите?
Я возмутилась:
– Нет, конечно, тогда я усыновлю его. Только я абсолютно уверена, Ленка выживет, и Олег найдется, если вы поможете мне выйти на след Милены.
Ася стала складывать из салфетки кораблик. Но мягкая бумага не слушалась и мгновенно теряла форму.
– Чувство долга – это плохо, – наконец произнесла она, – я сама такая же дура, как и ты. У меня в молодости была закадычная подруга, совсем бесшабашная, Надька Ломова. Родила в шестнадцать лет непонятно от кого, а в двадцать два попала на зону. Прикинь, как мне ее жалко было! Родственников никого, дочка от «святого духа». Вот я и подумала, что мой долг Надьку поддержать. Ездила в Рязань, возила продукты, одежду. Потом она вышла и заявилась ко мне. Плакала – жить негде, ребенок в детском доме, а у нас с мужем огромная квартира, пять комнат. Мой первый супруг был сыном очень известного актера, оттуда и наше тогдашнее благополучие. Ну поселили мы ее у себя, помогли паспорт получить. Толя ее на работу устроил и даже выбил бывшей зэчке через своего отца однокомнатную квартиру. Помнишь, как это было трудно в коммунистические времена?
Я кивнула. Просто невозможно, люди десятилетиями стояли в очереди, причем не только за бесплатной жилплощадью. Те, кто хотел приобрести квартиру за деньги, тоже не могли легко осуществить покупку, требовалось пройти кучу инстанций, доказать, что тебе жизненно необходимы эти квадратные метры.
– И как она меня отблагодарила? – грустно спросила Ася. – Мужа увела, Толю. В результате Надька стала жить в моих хоромах, а меня сплавили в однокомнатный сарайчик, добытый для бывшей уголовницы. Вот так. Правда, в конце концов для меня все обернулось к лучшему. Толя спился, я встретила Никиту… И ведь жизнь меня ничему не научила, потому что потом я познакомилась с Миленой и опять влипла в неприятную историю. И тоже из чувства долга. Знаешь, где и когда мы с ней познакомились?
– Нет.
– В больнице, – пояснила Ася, – оказались в одной палате. Дело происходило давно, Никита никакими магазинами тогда не владел, работал инженером, денег было мало, тянули от получки до получки. Мишка крохотный, пару месяцев всего ему было, а я, как назло, снова забеременела.
Естественно, вопрос о том, чтобы сохранить второго ребенка, даже не поднимался. Ася пошла делать аборт. Лишних средств в доме не нашлось, пришлось ложиться в самую обычную больницу. Строкова очутилась в палате на двенадцать человек. Хирург, проводивший операцию, сделал что-то не так, у нее началось сильное кровотечение, подскочила температура. В результате Ася вновь оказалась на столе, и потом ей сообщили, что детей у нее больше никогда не будет.
Сами понимаете, в какую депрессуху она впала, лежала дни напролет, смотря в потолок. Состав палаты менялся, как стеклышки в калейдоскопе. Бабы отлеживались сутки и бежали на работу, кое-кто норовил удрать сразу, буквально через несколько часов после аборта, задержались лишь двое: Ася и ее ближайшая соседка Милена. У той тоже было какое-то осложнение, но несерьезное.
Веселая Милена тормошила Асю, не давала той рыдать, а по вечерам ухитрялась прямо в халате и тапках бегать за сигаретами. В гинекологии царили драконовские порядки. Больных не выпускали на улицу и не разрешали передавать им продукты. Когда Никита пришел в больницу с кульком, набитым харчами, тетка в справочной сурово отрезала:
– Тащи назад еду и книги.
– Почему? – удивился парень.
– Здесь гинекология, – торжественно заявила служащая, – кругом стерильность, а на твоих продуктах сплошь микробы сидят. Кормят у нас хорошо, ступай себе.
На самом деле еду в клинике давали отвратительную, и Асе страшно хотелось салата, яблок, клубники… На дворе стояло жаркое лето, а их кормили вязкой манной кашей и отвратительно воняющим рыбным супом.
И вновь на помощь пришла Милена, принесла длинную бельевую веревку и выбросила один конец в окно. Никита привязал пакет… Получив вкусную еду, Ася слегка повеселела, радуясь, что судьба подарила ей такую замечательную соседку по палате: веселую, неунывающую…