– Это свинство! Они же так ждут! Почему вы не скажете им правду? – возмутился Тарарах.
– Какую правду?
Поклеп Поклепыч моментально переменился. Его крошечные глазки вновь стали колючими, а движения резкими.
– Правду про то, что происходит в Тибидохсе. И про то, что случилось вчера ночью, – сказал Тарарах.
– Нет! Они не должны этого знать! Я убедил Сарданапала держать все в секрете. Это может посеять панику. Возможно, через несколько дней придется закрывать не только Лестницу, но и всю Башню. Ума не приложу, куда мы денем учеников. Возможно, снова придется отсылать их к лопухоидам.
– Значит, он еще не перестал пульсировать? – с беспокойством спросил Тарарах.
Завуч помрачнел.
– Не только не перестал. Сияние с каждым часом становится все ярче. Магический проход расширяется. Мои заклинания уже почти его не сдерживают. Кажется, что там открылась огромная воронка, втягивающая все в себя. Даже циклопы теперь не решаются подняться выше второй площадки – и я их могу понять.
– Это после того страшного случая? – спросил Тарарах.
– Да, после него. Он точно взбесился.
– Но такое… такое же бывает, только когда он захватит добычу!
– Похоже, что и на сей раз он ее захватил. Не знаю как, но захватил. И самое скверное, мы до сих пор не знаем, кто туда проник и как проник. Вроде бы все на месте, – неохотно ответил Поклеп.
Тарарах огорченно опустился на ступеньку. Теперь он был совсем близко от Тани, так близко, что мог бы коснуться ноги атланта, за которой она пряталась. Девочка старалась громко не дышать, чтобы не выдать себя. Ей и так уже ясно было, что она услышала то, чего не должна была слышать.
– Ишь ты какое дело! Воронка открывалась уже трижды, – задумчиво сказал питекантроп. – Первый раз за день до того, как мы отправили детей к лопухоидам. Второй раз – незадолго до их возвращения. И вот сейчас… И всякий раз нам не удавалось узнать, кто именно стал его жертвой. Все ученики и преподаватели на месте, нежить же вообще не может стать добычей, поэтому в расчет не берется. Прям башка трещит от всех этих мыслей!
– Тибидохс всегда умел хранить свои тайны, – мрачно сказал Поклеп.
Вытащив из-из уха прилипшую водоросль, завуч некоторое время тупо разглядывал ее. Потом бросил на пол, растоптал и, махнув Тарараху рукой, исчез в одном из коридоров.
Через некоторое время ушел и Тарарах, а Таня, ошеломленная, забывшая о том, что направлялась к Ягге, еще долго сидела неподвижно. Матчи по драконболу перенесены! А возможно, что вскоре их вообще отменят! И это когда у команды Тибидохса впервые за много лет наконец появились неплохие шансы! А теперь еще и загадочное мерцание Исчезающего Этажа!
Таня сорвалась с места, кинулась к Баб-Ягуну и Ваньке и пересказала им подслушанный разговор. Ванька нахмурился: новости явно его не обрадовали. Куда страннее повел себя Баб-Ягун. Он ничуть не удивился и даже не выказал огорчения. Вместо этого он самодовольно заявил:
– Видишь, как я мудро поступил, послав тебя к своей бабусе! Цени меня, пока я жив!.. Кстати, ты уверена, что они говорили про Исчезающий Этаж?
– А про что? Где еще есть магический проход и что Поклеп защищает заклинаниями? – удивилась Таня.
Баб-Ягун облизал губы.
– Ну про Этаж так про Этаж. Разве я спорю? – сказал он.
– Я другого не пойму, – задумчиво продолжала Таня. – Тарарах удивлялся, что у Этажа уже три жертвы, а все ученики и преподаватели на месте. Со стороны тоже никто явиться не мог: заклинание перехода не пропустило бы. Чем ты это объясняешь? Как могло произойти, что трое пропали, а никто их не хватился?
Баб-Ягун хмыкнул.
– Что тут непонятного? Объяснение может быть только одно. Довольно скверное.
– Какое?
Ягун понизил голос и поманил их к себе.
– Представьте, что все, кто побывал на Этаже за последнее время – а такие любопытные шустрики почему-то всегда находятся, и не только среди «темных», – каким-то чудом сумели вернуться и теперь среди нас. Заметим мы, что они пропадали? Нет, конечно! Мало ли кого не было на месте час или два? Да его за такое короткое время никто и не хватится.
– Ерунда! – перебил его Ванька. – Если бы кто-то побывал на Этаже, он бы точно об этом рассказал. Не удержался бы! Хоть по секрету, но разболтал бы. Это же такая слава! Он навсегда попал бы в историю Тибидохса! Подумать только – вернуться живым с Исчезающего Этажа!
– Может, и разболтал бы… – прищурившись, согласился Баб-Ягун. – Но разболтал бы, если бы остался прежним. А предположим, эти трое вернулись назад, но вернулись уже другими, порабощенными мощной магией. Жалкими зомби, рабами Короля Привидений и Той-Кого-Нет…
Едва Ягун произнес страшное имя, как Таня ощутила головокружение, вспомнив желтую старуху из своих снов. Вчера Гробыня утверждала, что опять видела ее на Шторах.
– Ты думаешь, Чума-дель-Торт там, на Этаже? Скрывается там и делает каждого, кто проникнет на Этаж, зомби? – спросила она с ужасом.
– Я не знаю, есть она там или нет, но исключить такого нельзя, – пожал плечами Баб-Ягун. – Я просто предположил, что эти трое вернувшихся – трое шпионов – теперь прячутся где-то среди нас. Притаились и чего-то ждут… Тогда становится понятно, кто вонзил шип в шею Гоярыну и кто пытался убить тебя, когда поджег твой смычок.
– И кто же? – Ванька задумчиво посмотрел на Ягуна.
– Кто-то из этой троицы. Вспомни, что сказал Тарарах. Вначале магический проход открылся, когда все еще только собирались к лопухоидам. Потом – когда все были у лопухоидов. И в третий раз совсем недавно. Значит, Таню мог попытаться убить только тот, самый первый зомби. Второй скорее всего захватил с собой шип и вонзил его в Гоярына, а вот третий… что сделает третий, я еще не знаю… но тоже, уверен, какую-то гадость… Эй, что ты делаешь? – Ягун удивленно уставился на Таню.
– Рисую. Мне так лучше соображается, – сказала она.
Придвинув к себе чистый лист бересты, Таня быстро начертила пером три фигурки, которые тотчас со злодейской целеустремленностью разбежались по углам. Первая фигурка куталась в длинный плащ, вторая размахивала длинным шипом, похожим на кинжал; а третья… третья казалась растерянной, будто сама еще не понимала, какая роль ей отведена в этой загадочной пьесе.