Пока Бансаров добывал огнестрельное оружие, в деревне уже все было закончено. Подчиненные ему диверсанты вырезали всех мужчин, детей, старух со стариками и теперь вовсю насиловали молодых женщин и девочек.
– Вы отлично справились с поставленной задачей, – из-за крайней хижины вышел один из инструкторов, преподававших здесь, в Судане, будущим боевикам тактику партизанской войны.
Преподаватель был одет в американский песчаный камуфляж, с пояса свисал автоматический пистолет Стечкина в кожаной кобуре. Это говорило о том, что инструктору с обожженной левой стороной лица также довелось повоевать против ненавистных шурави. Правой рукой суданец крепко удерживал за короткие вьющиеся волосы стоящую на коленях молодую, абсолютно голую негритянку. Карим не в силах был оторвать взгляд от больших грудей с черными конусообразными сосками, от густых зарослей кудрявых волос внизу живота.
– Вы отлично себя проявили и как боец, и как руководитель группы. Это по праву ваш приз. – Пинком ноги преподаватель подтолкнул женщину к ногам чеченца. Та давно смирилась со своей участью, не стала упираться и, улегшись на спину, приняла самую бесстыдную позу.
Ночь сменилась голубоватым рассветом, и Карим наконец смог разглядеть результаты кровавой работы. Множество трупов замерло в разных позах, песок вокруг них был бурым от крови.
– Зачем вы их убиваете? – спросил Карим. – Ведь они тоже жители Судана.
Лицо инструктора перекосила страшная гримаса, видимо, такой была его улыбка после ожога.
– Они не мусульмане и даже не христиане. Они язычники, а значит, не люди. Бери свой приз, – инструктор кивнул на замершую в ожидании негритянку, – и делай с ней, что хочешь.
Неожиданно негритянка стала раздуваться, как будто к ней подсоединили компрессор. Груди стали большими, как баскетбольные мячи, потом стал расти живот, раздуваться щеки, глаза налились кровью и полезли из орбит. Молодая женщина еще успела раскрыть рот и крикнуть: «Кари-им-им!» – и тут же взорвалась, разбрасывая во все стороны кровавую требуху…
Карим Бансаров с диким воплем вскочил с постели. Это был опять тот же сон, который снился ему после «выпускного экзамена» в суданском тренировочном лагере. К негритянке, после того как ее изнасиловала вся диверсионная группа, привязали несколько толовых шашек и ради смеха взорвали. Этот кошмар часто преследовал Карима по ночам. «Видно, сильно я прогневил Аллаха», – думал про себя Бансаров, но никому об этом не рассказывал.
– Ты чего кричишь, как сумасшедший? – удивленно спросил только что вошедший в дом племянника Руслан Забгаев.
– Да ерунда, ничего особенного, – отмахнулся Карим, недовольный тем, что его застали в момент слабости, и тут же перевел разговор в другое русло: – А ты чего пришел?
– Звонили наши друзья из Москвы, они отправили в Грозный караван с «гуманитарной помощью». Завтра он будет на месте. Нужно помочь с разгрузкой. Поедешь, поможешь? Пообщаешься с кем надо и заодно привезешь «стройматериалы» для новой мечети.
– Хорошо, – согласился Карим, вставая с постели, – только сперва умоюсь.
Широко зевая, он прошел на дощатую веранду к рукомойнику. Неожиданно Карим ощутил во рту солоноватый привкус крови – во сне прикусил-таки губу. Но этот вкус освежил в памяти совсем другие, каннибальские воспоминания.
«Говорят, собака, попробовавшая человеческой крови, становится людоедом, – подумал молодой чеченец и зло сплюнул под ноги, выругавшись про себя. – Но я не собака, я волк, и мой удел – грызть врагов моего народа…»
– По танку вдарила болванка… И дорогая не узнает, какой у парня был конец… – по пятому разу одну и ту же строчку из военной песни заводил Виктор Ангелов, сидя на месте оператора-наводчика. Вынужденное безделье его просто убивало, поэтому парашютист-экстремал и начал напевать слова песни из некогда известного фильма «На войне как на войне».
Первым взорвался от подобного концерта Григорий Пройдесвит.
– Чего ты воешь, как собака на больные зубы? – возмутился Котовский.
– А что за жизнь такая, – вяло огрызнулся Ангелов. – Ехал вроде как на войну, а оказался в склепе или келье мужского монастыря. Ни пострелять, ни выпить, ни даже закурить. Убивающая молодой цветущий организм тоска. В прошлый раз и то было веселей – на мотодельтопланах полетали, пещеры потрусили, да и напоследок «чехам» перца под хвост насыпали. А тут в кресле поспишь да после на диван в десантный отсек перейдешь.
– Тебя, Ангел, сюда на аркане никто не тащил, – встрял в разговор Захар Платов. В отличие от приятеля, он никогда не сидел без дела. За время нахождения в засаде, как наводчик, неоднократно проверил механизмы танкового орудия, а заодно и спаренного пулемета, систему наведения и укладку боеприпасов. – Раз подписался на этот крестовый поход, то терпи.
– Пацан ты, Витька, еще зеленый, – добавил Пройдесвит. – Умение ждать – первое условие для разведчика. И чему только тебя учили в ВДВ?
– У нас, у десантников, свой принцип: «С неба на землю и в бой». А дальше: «Мы победили, и враг бежит, бежит», – уже бодрее огрызнулся Ангелов.
– Баламут, – беззлобно отмахнулся от него Котовский, видя всю бесполезность спора с молодым поколением. – Скорый, как понос. – И опять занялся проверкой системы управления боем.
Уже неделю «тарантул» стоял в засаде. Диверсанты Таранина вместе с ветеранами морской пехоты замаскировали штурмовую машину настолько, что ее невозможно было заметить, даже пройдя в метре. В то же время сам «тарантул» держал под прицелом всех своих систем грунтовую дорогу, сползающую с гор на равнину.
Это была наиболее оптимальная позиция, которую подготовили для диверсионного наземного штурмовика, обеспечивающего выход легионеров из зоны, подконтрольной сепаратистским бандформированиям. Поэтому загруженные продуктами ветераны ждали своего часа.
Впрочем, конструктор «тарантула», зная о том, что им предстоит, попытался максимально благоустроить боевую машину. Летний зной их нисколько не донимал, в боевом отделении мерно гудел кондиционер, поддерживая благоприятную температуру. Подойти к ним незаметно также было невозможно, по периметру находились установленные сейсмодатчики английской охранной системы «Классик», реагирующие на движение человека. При всем разнообразии современных благ ветеранам не нужно было разряжать танковые аккумуляторы, гонять генератор, демаскируя себя шумом. Электричество в полной мере давали установленные на башне две солнечные батареи. Благо этой энергии в зоне действия экипажа было с избытком.
Но, несмотря на всю комфортабельность своего пребывания в засаде, ветераны, как настоящие воины, отчаянно маялись от безделья.
– Тоска зеленая, – закончив перебирать снаряды в автомате заряжания, неожиданно нарушил тишину Захар.
– А вот интересно, как космонавтам на орбите? – На этот раз Бекбаев решил принять участие в диспуте на тему тоски. – Они же по полгода вдвоем, втроем сидят в консервной банке типа космическая станция, а вокруг великое ничто. Чернота и пустота космоса – ни кустика, ни деревца и постоянная невесомость.