— И караван с «Рэд Айями», — добавил комбат, демонстрируя свою осведомленность. При воспоминании о караване с ПЗРК лицо Макуева недовольно дернулось. Башибузук по-прежнему считал, что в том бою потери были неоправданны из-за того, что его не поставили в известность.
— Ну, раз так, — пожал плечами начальник штаба, — садитесь, товарищ. Теперь давайте, как говорят бухгалтеры, подобьем баланс и примем решение, как действовать в сложившейся ситуации. Понимая, что все козыри сейчас на его стороне, Башир Ранжи диктует свои условия. Первое: встречу он назначил в ущелье Узурхан, — указка майора обозначила район на карте. — Место прям-таки не особо удобное. Ущелье узкое, кривое, рассчитывать на ювелирную поддержку вертолетов не приходится. Да и в случае боя подкреплению трудно будет прорваться. Тем более что по требованию сопровождать переговорщиков должно не больше одной бронемашины и отделения бойцов. В противном случае Ранжи грозится уйти обратно в горы.
— Можно попытаться ночью высадить с вертушек пару групп на господствующие высоты, — предложил один из взводных разведроты.
— Они банкуют, поэтому наверняка эти высоты уже под контролем, — остудил боевой пыл лейтенанта комбат. — А учитывая доклад экспертов, что для уничтожения вертолетов эскорта генерала Дрямова были применены новейшие американские ПЗРК «Стингер», как бы еще наши вертушки не попали под их огонь.
— А почему наши летчики не были осведомлены о новых зенитных ракетах? — возмутился замполит.
— Никто не думал, что «Стингеры» направят в Афганистан. Теперь же мы знаем, что они здесь, и нужно воспринимать эти реалии. — Такое умозаключение командира батальона мало вдохновило собравшихся офицеров. — Нам необходимо свести до минимума возможные потери, вот из этого давайте и будем исходить.
— Условия бородатого мы знаем, теперь вопрос, что мы можем предпринять, — проговорил начальник штаба. — Пока ясно одно: он направился в Узурхан потому, что это трамплин для рывка к афгано-иранской границе в то время, когда наши основные силы плотно закупорили пакистанскую границу.
— Сопровождать переговорщиков буду я, — неожиданно заявил Макуев. — Возьму с собой два отделения сверхсрочников, они со мной здесь два года песок глотали, каждый стоит отделения краснопогонников. Если заварится крутая каша, продержимся до подхода нашего подкрепления.
— Почему два отделения? — встрял замполит, на его лице было искреннее негодование. Именно так политработники клеймили с трибун милитаризм, сионизм и допустившего промашку сослуживца. — Башир Ранжи потребовал, чтобы была одна бронемашина и одно отделение солдат.
— Значит, возьму «Громозеку», одно отделение посажу на броню, второе внутрь, — резко ответил Башибузук, отмахнувшись от претензий замполита.
— Так и сделаем, — со вздохом согласился комбат. Именно за ним оставалось последнее слово. — Разведрота будет сопровождать парламентеров и остановится в десяти километрах от ущелья, чтобы в случае чего прийти на помощь. А как только парламентеры выдвинутся к месту переговоров, я свяжусь со штабом армии, пусть они помогут спецназом блокировать район ущелья.
— С тактикой определились, теперь пора решать, кто поедет на переговоры с душманом, — начальник штаба выразительно посмотрел на подполковника Назарова…
Совещание длилось около двух часов, потом офицеры покинули помещение штаба, и в свете желтого диска полной луны «русская зона» затихла. Но эта тишина напоминала затишье перед надвигающейся бурей.
В автопарке возле угловатой «Громозеки» под навесом расположились два отделения сверхсрочников. Молодые парни с глазами умудренных жизнью старцев без суеты и спешки на длинных, грубо сколоченных столах разбирали, чистили автоматы, набивали патронами запасные магазины, укладывали в подсумки ручные гранаты.
Миновав разведчиков, Кирилл направился туда, где стояла его оперативная машина. Возле «УАЗа» деловито суетился Прохоров, в бело-синей майке, весь перепачканный машинным маслом, он попыхивал сигаретой, озабоченно постукивая ногой по левому колесу.
— Ну что, доедет это колесо до Казани или нет? — с усмешкой спросил неслышно подошедший Марков, вспомнив цитату из бессмертных «Мертвых душ». Но прапорщик не понял юмора и ответил:
— Доедет, куда прикажут, хоть до Казани, хоть до Вашингтона. Машина в полном порядке, движок как часы, — добавил, вытирая руки ветошью.
— А кто эти сверхсрочники? — кивнул в сторону навеса оперативник.
— Башибузук окрестил их «старой гвардией», дескать, так у Наполеона именовались элитные войска. — Прохор выплюнул окурок на землю и наступил каблуком. — А вообще это настоящие маньяки.
— Что, такие кровожадные? — поинтересовался Марков. Его взгляд был прикован к парню, обнаженному по пояс, с фигурой Геркулеса и наколкой на полгруди. Он сидел на столе и методично скользил лезвием длинного ножа по точильному бруску, время от времени клинок хищно блестел в электрическом свете.
— Да ни черта не кровожадные, обычные пацаны. У кого-то еще детство в жопе играет, романтика героев-пионеров, а кто-то мстит за погибших друзей. Макуев свою «старую гвардию» по всему батальону собирает и держит для самых пиковых ситуаций. Парни — настоящие львы, я с некоторыми еще срочную тянул. С такой охраной мы как в танке, хрен достанут.
— Ну, успокоил, — зевнул Кирилл и, посмотрев на часы, добавил: — Есть еще пара часов, надо бы кемарнуть, а то кто знает, какой завтра день выдастся…
С вершины горы ущелье казалось капризной рекой с извилистыми берегами. Лежа на узкой площадке, накрытый маскировочной сетью, Дюк пристально вглядывался в темноту, прижимая правой рукой гладкую трубу противотанкового гранатомета «Карл Густав».
Операция, задуманная Смитом и Ранжи, ему, профессиональному военному, казалась весьма сомнительной. Но у «зеленых беретов», как у служебных собак, был выработан рефлекс беспрекословного подчинения. Сперва следовало ввязаться в бой, а уж потом думать, как из этого боя выбираться.
В операции участвовали пятеро «зеленых беретов» и два десятка моджахедов. Все это можно было назвать ударной группой, но не было ни фланговых прикрытий и маршрутов отхода, ни средств экстренной эвакуации.
По всем канонам партизанской войны они были обречены на этой акции. Утешало лишь одно: с ними в засаду пошел и сам Башир. А полевой командир, как достоверно было известно Дюку, не был фанатичным камикадзе, значит, шанс оставался. Тем более, если русские будут играть по указанным правилам.
Оторвавшись от созерцания пропасти, диверсант посмотрел вдаль, туда, где были заложены остатки взрывчатки и мин. По задумке Ранжи, шнуровой взрыв должен был вызвать мощный камнепад, который наглухо закупорит узкую горловину ущелья и не допустит подхода главных сил русских.
«Нет, все-таки задумано неплохо», — наконец пришел к логичному заключению Дюк.
Ночь сменилась жарким, горячим днем, «зеленый берет» проглотил несколько пилюль боевого допинга. К тому времени, как начнется бой, он должен чувствовать себя настоящим суперменом.