— А теперь придется тебе встать ногами на сиденье, Али Хассан: мне надо вымыть все то, что сейчас скрыто под водой.
С утробным смешком он подчинился. Теперь настала очередь Зейнаб удивляться — его мужское естество было уже в полной боеготовности и твердо, словно камень…
Зейнаб проигнорировала это впечатляющее зрелище — она аккуратно намылила одну ногу, потом стала тщательно ее тереть и незаметно нажала на тайную точку под коленкой. Со скрытым удовлетворением она увидела, как потрясающий член Али Хассана съежился. Этому фокусу когда-то очень давно научил ее Карим, правда, она искренне считала, что эта наука ей никогда не понадобится, а вот теперь пригодилась… Теперь она спокойно продолжала свое занятие — вымыла другую ногу, зад, живот и пах…
Смело она сжала в ладонях его яички:
— Что за славная парочка, Али Хассан! Вскоре им предстоит поработать…
Она уже заметила, что ему нравится ее смелость и прямота. Ее маленькая ручка нежно обмывала его драгоценности, скользя взад и вперед по потаенной тропинке. Она почувствовала, что жеребец снова просыпается… Тогда она быстро сполоснула его и вновь незаметно нажала на тайную точку, чтобы усмирить похоть.
— А теперь… — сказала она, — теперь ты чист — и должен вымыть меня, Али Хассан. Вот тебе чистая мочалка.
Он старательно трудился, подражая ее движениям, а она время от времени по-матерински наставляла его. Он глаз не мог оторвать от ее прелестной груди… Не сдержавшись, он куснул Зейнаб за шейку и за мочку уха. Рука его уже откровенно страстно проникла меж прелестных ее ягодиц, а палец словно сам собою скользнул в тугое отверстие…
Она тотчас же отчитала его:
— Ты что — маленький мальчик? Не можешь потерпеть?
Она за руку вывела его из ванны и вручила ему чистое полотенце.
— Вытри меня, и быстренько — а потом я вытру тебя.
И без глупостей, Али Хассан, — иначе я рассержусь на тебя! А если это случится, то я не смогу вполне сосредоточиться на всем том, что только Рабыня Страсти может дать мужчине!
Искренне напуганный, он вытер ее, не позволяя себе лишних вольностей.
…Куда же, во имя всех семи джиннов, запропастилась Инига, думала Зейнаб, беря чистое полотенце и неторопливо вытирая тело Али Хассана. Казалось, прошла вечность с тех пор, как она вошла в его шатер. Она намеренно растянула купание, но медлить более было нельзя — это могло возбудить подозрения. Если Инига к этому времени еще не подпалила шатры, то Зейнаб придется-таки совокупиться с этим человеком. Ну, по крайней мере, теперь он хотя бы чист…
— Пойдем, — взяв его за руку, она подвела Али Хассана к месту, где он обычно спал. — Видишь — женщины приготовили для тебя новый тюфяк. Он наполнен свежим сеном и ароматными травами. Укладывайся, Али Хассан, и предоставь мне полную свободу.
Он послушно лег на спину, и, к его крайнему изумлению, Зейнаб встала над ним во весь рост, осматривая все его большое тело. Подняв руки, она вынула шпильки из волос — и золотая волна окутала ее… С улыбкой она тряхнула головой, отчего легкие пряди заколыхались. Ленивым движением совратительницы она раздвинула свои потайные губки:
— Видишь мое тайное сокровище, Али Хассан? — а когда он кивнул, раскрыв от изумления рот и округлив глава, она продолжила:
— Нынче ночью я научу тебя всему, что нужно, чтобы оно засверкало и чтобы я была счастлива. И лишь после этого ты вкусишь блаженства!
Сердце его бешено забилось, когда он узрел влажную коралловую плоть, а ее слова пронзили его сладкой болью.
Теперь она уже склонялась над ним. Он едва дышал от волнения… Вот она, самая прекрасная женщина из всех, каких приходилось ему видеть, — и она принадлежит ему, только ему, без остатка! Спазм сдавил его пылающее горло, когда ее остренький язычок принялся порхать по его телу. Он лишь глазами следил за нею, а она ласкала его, начиная от самой шеи и кончая пятками. Затем она велела ему перевернуться на живот — он тотчас же покорился. О, как сладостны были касания этого теплого язычка!
Из груди его вырвался тихий стон, когда язык ее коснулся его зада. Нет, Хатиба не была столь восхитительной любовницей! Она, правда, послушно исполняла все, чего бы он ни пожелал, — но это… Теперь он даже не могу вспомнить ее лица. Хатиба сослужила ему службу — и лишь теперь понял он какую! Да не убей он тогда эту изменницу и всю ее новую родню, не послал бы тогда калиф этого беспомощного Хасдая-ибн-Шапрута на охоту за ним, и не заполучил бы он в конце концов Зейнаб…
…Теперь она сидела поверх его зада — он ощущал прикосновение ее дивных ягодиц, по форме схожих с юным персиком, и чувствовал ее сладкую тяжесть. Ноготки ее плавно проводили по его спине взад и вперед. Это и возбуждало, и раздражало одновременно… Затем она улеглась на него, прильнув к нему всем телом. Он ощущал нежность ее живота и упругость грудей. Одною ногой она раздвинула бедра Али Хассана.
— Знаешь, что я сейчас делаю? — прошептала она ему на ухо, касаясь язычком раковины и страстно покусывая мочку:
— Моя правая рука проникает меж потайных губок, Али Хассан. А-а-а-а-а-ах, вот она и нашла то, что искала! М-м-м-м-м… Пока я лежу вот так, я сама стану услаждать себя. Ты не увидишь, как я это делаю. Ты будешь лишь чувствовать мои движения — и воображать, как все это происходит. О-о-о, вот! О-о-о-ох! О-о-о-о-о-ох! — Она задвигалась быстрее, и вскоре громко простонала: А-а-а-а-ах!!!
— Сука! — рявкнул он. — Сейчас я с тобою разделаюсь по-свойски!
— Если только ты посмеешь, — резко прикрикнула она, — то ничего не изведаешь! Ты ведешь себя словно дитя, Али Хассан! Неужели не можешь ты хоть чуть-чуть потерпеть? В течение недели я старалась, разрабатывала подробный план, чем и как стану услаждать тебя. А ты хочешь все разрушить? Это же только начало… — Легкое тело ее соскользнуло с него:
— Перевернись-ка!
Когда он подчинился, она вновь оседлала его — но на этот раз он всласть мог любоваться ее дивным телом. Склонившись так, что ее роскошный бюст почти касался лица Али Хассана, заставляя его терять рассудок, она потянулась за чем-то. Али Хассан высунул язык и принялся страстно ласкать ее соски — она хихикнула.
— Ты непослушный мальчик! — сердито упрекнула она его. — А ну-ка, руки за голову, Али Хассан! Я свяжу тебя — не сильно, не бойся! Но ведь ты не боишься меня, правда? — промурлыкала она, заметив, что он слегка оторопел. Секунду поколебавшись, Али Хассан послушно заложил руки за голову. Вначале она связала ему запястья, в потом, повернувшись к нему дивным своим задом, проделала то же с его щиколотками: