Багси прошел мимо микроавтобуса к машине — для доклада.
Он думал, что их шеф спит, но, когда забрался в машину, увидел, что Лоусон сидит с открытыми глазами. Чарли проницательно наблюдала за ним.
— Установить «метку» незаметно не получится. Жаль, но придется обойтись без нее.
Лоусон кивнул. Похоже, доклад Багси нисколько его не расстроил.
— Неподходящие условия. Чем делать работу неудовлетворительно, лучше совсем ее не делать. Остается только непосредственное наблюдение.
— Прекрасно, — вспыхнула Чарли. — Получается, мы его бросаем, да? Вы что, не понимаете, в каком он дерьме? Как мы сможем держаться рядом, если на машине нет «метки»? Мы просто бросаем его на произвол судьбы или у вас есть определение получше? Я думала, вы здесь эксперт.
— Если вы не в курсе, мисс, то, поставив на машину «метку», которую могут обнаружить, мы подвергнем агента большему риску. Да, я — эксперт, и это мое заключение. И, кстати, нацепить на него микрофон значит поставить его в еще более рискованное положение. Я делаю свою работу, когда это возможно. Понятно, мисс?
Багси вернулся к микроавтобусу, открыл дверцу, забрался внутрь и уселся на заднем сиденье. В машине больше никого не было — остальные следили на мосту за Ноябрем. Эдриан и Дэвис будут наверху, ближе всех. Он видел Ноября, когда тот шел по мосту. Агент выглядел бледным и потерянным, каким-то неуверенным… Есть от чего. Агент был один, отрезан от них. Он подумал о еде, проглоченной без аппетита прошлой ночью в отеле. Он терпеть не мог есть за границей и истосковался по домашней пище. Был бы вчера дома — в деревне возле Гилдфорда, съел бы тарелку мясных колбасок и приготовленную женой картошку-фри с острым соусом.
Ноябрь остался без связи. Они могли упустить его, потерять визуальное наблюдение, но все это было лучше, чем провал операции. Провал убивает репутацию.
* * *
Она набросилась на него первой.
— Вы оценивали риск, мистер Лоусон?
Он смотрел на нее спокойно и твердо.
Его молчание еще больше ее разозлило.
— Вы знаете о существовании закона о здоровье и безопасности, который применим не только к вашему кровельщику, но и к нему?
Он холодно улыбнулся, отчего тонкие губы слегка растянулись.
Голос Кэти Дженнингс разнесся по салону.
— Получается, никакой оценки риска, никакой ответственности, и вы считаете это нормальным. Но там, откуда я пришла, подобное признается ненормальным.
Он сидел, наклонив голову, и смотрел через лобовое стекло на мост.
— Операция получила одобрение сверху?
Он слегка нахмурился, как будто она была надоедливой мухой, которую надлежало прихлопнуть.
— Как насчет обязанности соблюдать осторожность? Или в ваших идиотских играх такого понятия не существует?
— Пока не сорвались на истерику, выслушайте, пожалуйста, и поймите, что сейчас вы работаете в совершенно другом мире. Запомните это.
Лоусон выпрямился. Ее просто проигнорировали. Он вышел из машины и оперся на капот. Кэти посмотрела вдаль. Они возвращались по мосту. Джонни Кэррик показался ей вялым. Он медленно шел за Гольдманом; русский телохранитель был впереди… «Метки» на машине нет. Если слежка сорвется, он останется один. Они не имели никакого права просить его об этом, но как ей сказали — здесь другой мир. Хороший парень, лучший среди них, Люк, быстро шел впереди группы по дорожке моста. У него была красивая, спортивная походка, и он шел не оглядываясь. Она заметила, что Багси выскочил из машины и поспешил вперед, чтобы перехватить его у начала моста. Он что-то говорил и указывал на озеро. Наверное, сообщал Люку, что на машине нет «метки». Она выругалась, но легче не стало.
* * *
— Извините, мистер Гольдман. Мне надо в туалет.
— Что, Джонни?
— Там, внизу. — Кэррик указал на бетонное здание за кафе. — Я быстро.
Туалеты находились возле дорожки, которая вела к озеру. Самое подходящее место. На мосту перед собой он заметил высокого парня — Дельту. Оставалось только надеяться… Кэррик проводил в доме Гольдмана по два-три дня, не имея контакта со своим связником, и это его не беспокоило. Однажды он целую неделю не заполнял Книгу, хотя записать было что. Он никому не признался бы, но, увидев шедшего впереди агента, почувствовал себя лучше, как будто получил заряд бодрости. И только себе он признался бы, что партнер Босса, Ройвен Вайсберг, излучал опасность. И как только ему удалось разгадать ловушку. Поспать в перерыве между сменами не получилось, и усталость уже сказывалась. Кэррик знал, что его ждут новые, более серьезные проверки.
К туалету вели ступеньки с перилами для стариков. Весьма кстати. Там, на лодке, когда говорил, что справится со стрессом, он чувствовал себя куда увереннее.
Кэррик толкнул дверь. Мелочи не было, поэтому он бросил на тарелку, которая стояла на столе перед служителем, банкноту в пять евро. Старик даже не поблагодарил. Кэррик вошел в мужской туалет, посмотрел на кабинки и увидел, что все три двери приоткрыты. Никого. Сзади открылась дверь, но он не повернулся.
Тихий голос с легким йоркширским акцентом.
— У тебя, наверно, мало времени… Пришел сказать, что мы рядом.
— К черту. Скажи что-нибудь важное.
— Полегче, дружище. Мы следим за тобой и…
— У меня нет на это времени. «Метку» поставили?
Люк смешался.
— Нет.
— Нет? Какого черта?
— Не было времени и возможности. Что ты узнал?
— Что я узнал? Я узнал, что ко мне относятся с такой же нежностью и доверием, как к крысе. Вайсберг и его громила подозревают…
— Мы будем рядом. Обещаю.
— Чертовски успокаивает. Я не знаю ни русского, ни немецкого; не знаю, куда меня ведут. Я как слепой.
— Мы всегда рядом.
— Великолепно. Сильно отстаете?
Он услышал шаги, скрип двери и произнес громко:
— Простите, ничем не могу помочь. Я не говорю по-немецки.
Кэррик застегнул ширинку. В дверях стоял Виктор. Он постучал по часам.
— Извини, что заставил ждать.
Он вышел из туалета вслед за Виктором.
* * *
Яшкин склонился над рулем и, не отрываясь от дороги, заговорил:
— Проезжаем Брянскую область. И вот что тебе нужно знать. Общая площадь — три с половиной миллиона гектаров, из них половина под сельское хозяйство, треть — леса…
— Ты несешь эту чушь, потому что тебе интересно или чтобы не заснуть?
Моленков зевнул и даже не потрудился прикрыть рот. Зубы у него были плохие, все в дырках.
— Это образование. Образование — важная часть нашей жизни. Даже в конце жизни мы должны стремиться к знаниям. Я прочитал много книг об экономике и истории Брянской области. Ты знал, дружище, что на Куликовом поле монах Пересвет вызвал на бой и победил Челубея? Я знаю.