— Истории здесь почти не осталось. Все уничтожила война. После восстания в гетто здесь был пустырь. Дома появились потом, их поднимали по кирпичику. Это подделка, обман. Все обман.
* * *
Деннис шел впереди, Эдриан следовал за ним. С того места, где остановился Эдриан, была видна невысокая арка над улицей. Штучка в ухе держалась отлично, потому что была сделана специально для него. Времена проводков, которые приходилось прятать под одежду, давно миновали. Прибор в ухе мог выполнять функции и приемника, и передатчика, но Эдриан, как и Деннис, предпочитал носить микрофон на запястье, в данном случае на рукаве куртки, чтобы прикрывать рукой рот, когда говоришь. Чревовещатель из него получался неважный, так что приходилось шевелить губами.
— Э-Первый. Как думаешь, горлышко здесь? Д-Первый, прием.
Ответ прозвучал тихим шепотом.
— Д-Первый. Думаю, горлышко здесь. Зачем еще было тащить его сюда? Э-Первый, прием.
— Э-Первый. Цель Два под аркой с Ноябрем. Да, вижу. Д-Первый, прием.
Эдриан закурил — повод поднести руку ко рту, — и проходившая неподалеку парочка, туристы-немцы, одарила его теплой улыбкой.
— Э-Один. Положим, горлышко здесь. Ты готов? Д-Первый, прием.
— Д-Первый. Я готов. Э-Один, прием.
Он не стал выбрасывать сигарету. Вообще-то Эдриан не курил, и дома на двери у него висел грозный стикер «Здесь Не Курят», но бросить сигарету на чисто подметенный тротуар означало привлечь к себе внимание, то есть совершить самый большой для профессионала грех. Ему и без того приходилось нелегко. С одной стороны, нужно держаться поближе; с другой — не дать себя раскрыть. Никто не обращает внимания на человека, который спокойно гуляет и никуда не спешит, и все замечают того, кто торопится. Подвернувшаяся как нельзя кстати мусорная урна позволила избавиться от сигареты, и Эдриан облегченно вздохнул. Он шел за «объектом» — к «горлышку».
В родном для Эдриана мире наблюдения процесс подразделялся на три стадии. Они видели, как русские сели в две машины. Особого внимания заслуживал, конечно, «объект». На их языке это называлось «лифт». Путешествие началось. Когда оно закончится, это будет называться «домом». Промежуток между этими крайними пунктами, началом и концом, именовался «контролем». Хотя никакого контроля, по сути, и не было. Сейчас он спешил передать наблюдение Деннису, для чего необходимо было пройти «горлышко». «Горлышко» — это место, обычно достаточно узкое — мост, вход куда-то, спуск в метро, — где «объект» может легко оторваться и затеряться, и которое находится под наблюдением. Конечно, на первом «горлышке» их заметят вряд ли, но ведь будет еще и второе, и третье.
Но делать нечего: ты должен идти туда, куда тебя ведут. Бросить нельзя — потеряешь цель.
Эдриан прибавил шагу и обошел Денниса под аркой. Сигарету в зубы, щелкнул зажигалкой, взгляд в сторону — Деннис опустил руку к карману, указывая пальцем вправо. Эдриан послушно свернул вправо, в темный переулок. Влево даже не посмотрел. Если это «горлышко», то русские скорее всего там. За последние дни он видел их несколько раз — на мосту и на Ванзее в Берлине, но никогда их не искал. Продолжая идти, он вдруг увидел впереди знакомые силуэты. «Объекта» и Ноября.
Снова за сигарету.
— Д-Один. О’кей, вижу «объект». У нас проблема. Э-Один, прием.
— Э-Один. Проблема? Всего лишь? Выкладывай. Д-Один, прием.
— Д-Один. Смешно, да. Проблема в том, что у нас тут целый караван с прицепом. Надо делать «коробочку». Д-Один, отбой.
— Э-Один. Понял тебя. Предоставь это мне. Д-Один, прием.
Он увидел урну и выбросил сигарету. Караван с прицепом. Так называли старый способ пешего наблюдения, когда ресурсы ограничены, и ты можешь только идти за «объектом» по улице, держать дистанцию и иметь наготове газету и пачку сигарет. Потом этот прием забраковали. Забраковали прежде всего потому, что при его использовании возникали ситуации вроде той, в которой он оказался несколько минут назад, когда обогнал Денниса.
Часто ли вы видите бегущего по улице человека? Ему нравилось задавать этот вопрос своим ученикам. Разве человека запоминают не тогда, когда видят? Нынешняя практика заключалась в том — и этому они с Деннисом учили на занятиях, — чтобы использовать построение «коробочкой». Именно эту модель отрабатывали с новичками на стадии контроля. При таком варианте «объект» как бы оказывался в «коробке», а наблюдатели, занимавшие позиции как впереди, так и позади, перемещались вместе с ним. «Коробочка» работала прекрасно, но сейчас Эдриан не имел в своем распоряжении этого инструмента.
Он выругался.
Сейчас должно быть второе «горлышко».
«Объект» остановился перед короткой, крутой лестницей. Эдриан скосил глаза влево… вправо… Ничего. Ступеньки вели вниз, к небольшому парку. И там, в парке — он отметил это в первую очередь, — сгущавшуюся темноту рассеивали уличные фонари, своего рода варшавский вариант викторианских фонарей Лондона из фильмов о Шерлоке Холмсе. Сейчас или никогда.
Читая лекции новичкам, Эдриан всегда с удовольствием говорил о «пожарных зарубках». Выражение это было из числа его любимых и неизменно вызывало у новобранцев мрачные ухмылки. «Пожарные зарубки» ранжировались от единицы до десяти, и десятка означала, что наблюдатель раскрыт. «Объект» и Ноябрь спускались по ступенькам. Выражаясь простым языком, Эдриан и Деннис были слишком ценными фигурами. Решение задействовать их далось нелегко. На улицу их выпускали только в крайнем случае, когда речь шла о чем-то действительно серьезном, и Эдриану еще не доводилось иметь дело с чем-то более серьезным, чем «грязная бомба». Он мог бы, приняв вид бывалого оперативника, бросить своим ученикам что-то вроде «на следующей стадии уходим». Сказать такое на практическом занятии ничего не стоит. Эдриан прекрасно представлял последствия такого решения: возможная потеря «объекта», выход на связь, доклад… Худшего кошмара не придумать. И ему придется с этим жить. Он прибег к старому, испытанному приему, наклонился, развязал и снова завязал шнурки и выпрямился. Они были уже внизу и поворачивали влево, к самому дальнему фонарю. Эдриан повернулся спиной к ступенькам. Закурил.
— Д-Первый. Думаю, это и есть «горлышко». Нет, не думаю — уверен. Я за ними не пойду. Принимай. И… удачи. Их двое, но будет и третий. Э-Один, прием.
В ухе щелкнуло. И больше ничего. Тишина. Эдриан вернулся в переулок, постоял перед темной витриной галереи со старыми гравюрами в блеклых рамках, досчитал до пятидесяти — секунды показались годами — и снова направился к ступенькам. Он шел медленно и в какой-то момент вдруг понял — как будто кто-то вколотил эту мысль в голову обухом топора, — что еще никогда не занимался делом такой важности. И вслед за этим, осознав весь масштаб опасности, пришел страх.
* * *
Он не стал спешить, даже зная, как переживают коллеги. Подождал, пока увидит сам. Они шли ему навстречу.
«Химчистка» наоборот. Деннис устраивал это достаточно часто. «Химчисткой» на профессиональном сленге назывался оперативный прием, когда «горлышки» устанавливались по определенной схеме с целью установить, висит ли на агенте «хвост». Агент шел по заранее определенному маршруту с прохождением находящихся под наблюдением точек. Здесь все было наоборот. Деннис не видел русских, хотя уже знал, как они выглядят, и мог бы легко опознать, если бы они появились. То, что он их не видел, еще не означало, что они не устроили несколько «горлышек». В профессиональном плане иллюзий у Денниса почти не осталось.