— Ловкие ребята.
— Не то слово!
Как бы то ни было, фирменная эмблема итальянского нефтегазового гиганта и революционные атрибуты срабатывали пока лучше всяких бумаг с фотографиями, пропусков и печатей на бланках. Поэтому остаток дороги до оазиса Аль-Джагбуб удалось преодолеть довольно быстро и без особых проблем.
…Население одноименного городка, расположенного на перекрестке караванных путей и вполне современной магистрали, составляет, по справочникам, около тысячи человек. И, как показалось Иванову, все это население сейчас прыгало и бесновалось на главной улице прямо перед колесами «виллиса». Почти каждый местный житель, увидев на проезжающих автомашинах флаг победившей революции, считал своим долгом выкрикнуть что-нибудь радостное и пальнуть пару раз в небо.
«И когда же у них патроны-то кончатся», — подумал про себя Иванов, изо всех сил удерживая на лице затяжную улыбку. Расположившийся рядом с ним Карцев тоже не забывал крутить головой по сторонам и приветствовал каждого очередного стрелка поднятым над головой кулаком с двумя пальцами, оттопыренными на манер латинской буквы «V».
Тяжелее других приходилось сидевшему за рулем Сулейману — ливийский офицер с большим трудом подавлял в себе желание прибавить газ, чтобы на всей скорости врезаться в толпу врагов Джамахирии. А потом достать из-под сидения автомат и разряжать по ним магазин за магазином, пока кто-нибудь не оправится от неожиданности и не откроет ответный огонь…
Относительное спокойствие в городке сохраняли, наверное, только верблюды, которых здесь было великое множество. Они только мелко потряхивали ушами после каждого нового выстрела и опускали длинные мохнатые ресницы, чтобы отгородиться от несовершенства окружающего мира.
…Слава Аллаху, заслуженный «виллис» окончательно умер уже после того, как городок Аль-Джагбуб остался позади.
— Элиф айр аб тизак! — громко выругался Сулейман, когда последняя попытка реанимировать двигатель не принесла никаких результатов.
— Это точно, — вынужден был согласиться с ним Иванов, вытирая промасленной ветошью руки. — Полный тизак, без вариантов.
— Ну, что, перегружаемся? — уточнил Оболенский.
— По старой схеме?
— Да, наверное. — Иванов бросил на сидение тряпку и потянул за ремень свой АК-47. — Мужики, забирайте оружие, вещи и что там еще…
Залезать в духоту, под брезентовый тент грузовика, никому не хотелось, однако выбора не было. Пока Оболенский возился с флагами, пытаясь как можно надежнее закрепить их на КамАЗе, Алексей Карцев с Колей Проскуриным откатили американский джип к краю дороги.
— Поджигать будем? — уточнил у командира Николай.
— Или, может, растяжек поставим? — предложил Карцев. — У меня есть граната.
— Нет, не стоит, — после некоторых колебаний решил Иванов.
Привлекать к себе внимание шумной акцией вроде пожара или диверсии не было необходимости. К тому же он не считал эту войну своей и ничего не имел против местных крестьян, которых отчего-то не устраивал нынешний режим.
— Осторожно, Петрович, под ноги смотри! — предупредил Иванов.
— А что такое?
— Мины.
— Согласен, — отозвался Алексей, собравшийся справить нужду за каким-то строением.
— Это часть незаконченного водопровода, — пояснил Сулейман. — Он должен был называться «Великая рукотворная река» и на севере уже начал действовать. Полковник Муаммар Каддафи мечтал, чтобы глубинные насосные станции перекачивали подземную воду по всей стране, чтобы люди уже никогда не испытывали в ней нужды. Вот сюда, например, планировалось протянуть специальную ветку…
Сулейман посмотрел на часы:
— Надо ехать. К утру мы должны быть в Египте.
— Иншалла, — предусмотрительно добавил за него Иванов.
…Разговаривать в кузове грузовика из-за шума и тряски оказалось практически невозможно.
Зато у севшего за руль Сулеймана наконец появилась возможность высказать все, что было у него на душе:
— Неблагодарные твари! Гиены, прислужники империализма…
Радиоприемник в кабине КамАЗа не работал, поэтому при обсуждении сегодняшних новостей ему и Оболенскому приходилось основываться лишь на обрывочной информации, которую удалось получить по дороге.
— Эти грязные свиньи в Бенгази и западные журналисты опять нагло врут, я уверен! Мятежники никогда не смогли бы захватить Триполи. Я сам видел — столица готовится к обороне, и тысячи жителей добровольно взялись за оружие. Они все как один готовы отдать жизни за своего вождя, за свободу и за независимость Ливии…
Сулейман совершенно непроизвольно придавил педаль газа, и стрелка спидометра тотчас же перевалила за восемьдесят километров в час:
— Я знаю, полковника Муаммара Каддафи охраняют отборные подразделения гвардии. Солдаты и офицеры будут сражаться с врагом до последнего…
Прежде чем сказать что-то в ответ, Оболенский посмотрел за окно на мелькающие по обеим сторонам дороги финиковые пальмы:
— Война не всегда заканчивается даже с падением столицы…
— Совершенно справедливые слова! Даже если полковнику сейчас и пришлось покинуть Триполи, он вполне может перебраться в свой родной город Сирт, чтобы оттуда нанести по предателям беспощадный ответный удар. Потому что, за исключением кучки продажных мерзавцев, которые соблазнились подачками и обещаниями империалистов, весь ливийский народ поддерживает свое законное правительство.
Переводчик потер подбородок, успевший покрыться заметной щетиной:
— Извините меня, Сулейман, но, по-моему, все немного сложнее. Например, если посмотреть на сегодняшнее поведение местных жителей…
— Трижды проклятые и презренные сануситы! — Сотрудник ливийской секретной полиции на ходу сунул левую руку в карман и извлек из него сигарету. — Они еще за все заплатят, клянусь Аллахом!
— Как вы назвали их, Сулейман? — не разобрал Оболенский.
— Сануситы. Сторонники королевской династии.
Вообще-то, насколько помнил еще с институтской скамьи Оболенский, сануситами называли когда-то членов религиозного ордена Сенусийя. Основателем его был алжирский марабут [18] Мухаммад бен Али ас-Сануси, в учении которого классический суфизм соединился с элементами ваххабизма. Сануситы сопротивлялись реформированию стран Ближнего Востока и Северной Африки по европейскому образцу, отстаивали чистоту ислама и осуждали все иностранное.
Из дальнейших объяснений Сулеймана можно было сделать вывод, что он не ошибся:
— Мухаммад ас-Сануси имел здесь, в оазисе Джагбуб, свою главную резиденцию. Здесь же родился и его внук Идрис I, который потом стал королем Ливии. После того как Сентябрьская революция под руководством Муаммара Каддафи в тысяча девятьсот шестьдесят девятом свергла монархию, король еще много лет постоянно пытался вернуть себе власть, опираясь на местные племена и сануситские общины.